Протекторат

— Нет, капитан, я никого не выслеживал. Как я уже говорил, я не принял сказанное девушкой всерьез и постарался забыть это неприятное приключение. А на Нью-Джорджии… ну, я просто решил подстраховаться. Сходить, посмотреть и убедиться, что она меня разыгрывала. Я пришел… и увидел чужака, который рылся в одном из ящиков. Я навел на него парализатор и сказал, что он арестован, но чужак набросился на меня так стремительно, что я не успел выстрелить. Между нами завязалась драка, я неудачно сделал захват и сломал ему шею. Так все и вышло…

— А бомба была?

— Да, капитан. Более килограмма G4. Таймер детонатора был установлен на тридцатимасовой интервал — чтобы взрыв наверняка произошел в овердрайве — И почему же вы не сообщили мне о бомбе? — сам удивляясь своему спокойствию, спросил Конте. — Допустим, вы боялись признаться в том, что целый месяц молчали о предупреждении, тем самым подвергая всех нас смертельной опасности. Но ведь вы же просто могли сказать, что совершали обход корабля, решили осмотреть генератор и случайно заглянули в ремонтный бокс, где и застали незнакомца. У меня бы не было причин заподозрить, что вы что-то утаиваете.

Старший помощник понурился.

— Позже я это сообразил… но было уже поздно. А тогда я здорово испугался. Я впервые убил человека и… короче, я запаниковал. Я как-то не подумал, что могу и не говорить вам всей правды. Когда я успокоился и собрался с мыслями, прошло уже много времени, а вы непременно спросили бы, почему я сразу не доложил о случившемся. И я… боюсь, я не смог бы внятно объяснить свое поведение, не рассказывая о той девушке.

— А что вы сделали с бомбой?

— Уничтожил. Основной компонент G4 еще не был активирован, поэтому я сжег его в конверторе, катализатор вылил в умывальник, а корпус бомбы с пусковым механизмом вынес с корабля и выбросил в мусоропровод на орбитальной станции.

Конте лишь сокрушенно покачал головой. Впрочем, нельзя было сказать, что Василов рисковал, уничтожая таким образом бомбу. Основной компонент 04 —сыпучий гигроскопичный порошок серо-металлического цвета — в своем чистом, неактивированном состоянии не взрывался и даже не горел, что делало его совершенно безопасным при транспортировке. В мощную взрывчатку он превращался лишь в смеси со специальным катализатором, и тогда для его детонации хватало одной слабенькой искры. Как правило, смешивание производилось непосредственно перед взрывом, поэтому обезвреживание такой бомбы, даже с запущенным часовым механизмом, было вполне безопасным занятием.

— И все-таки вы наконец решили сделать признание, — после паузы промолвил Конте. — Совесть замучила?

— Нет, капитан, не совсем.

— А что же случилось?

— Эта девушка… она сейчас на нашем корабле. Это подруга Евы Монтанари, синьорина Ковалевская.

Несколько секунд Конте молчал, переваривая услышанное.

— Вы уверены, Билл? Вы не обознались?

— Никак нет, капитан. Это точно она. Я узнал ее, как только увидел фотографию… хотя нет, тогда я подумал, что это может быть случайным сходством. Вернее, понадеялся, что это лишь сходство. Но потом я встретился с ней на корабле и окончательно убедился, что она — та самая девушка, которую я видел на Терре-Сицилии за девять дней до отлета и которая предупредила меня о бомбе. У нее не только внешность один к одному, но и манеры, походка, речь, жесты — короче, все.

— И когда вы это поняли? — спросил Конте, с трудом сдерживаясь, чтобы не швырнуть в старпома чем-нибудь увесистым, вроде пепельницы.

— Еще до старта, — ответил Василов и втянул голову в плечи, словно прочитав мысли своего капитана. — Я встречал катер у стыковочного шлюза.

«Почти двенадцать часов назад… Проклятье, что мне с ним сделать?! Посадить в карцер до конца полета? Или сразу выбросить за борт — чтоб и сам не мучился, и меня не мучил, и не сделал несчастной девушку, которой взбредет в голову выйти за него замуж…»

— А как вела себя при встрече синьорина Ковалевская? — немного успокоившись, поинтересовался Конте.

— Поначалу делала вид, будто ничего не произошло и она видит меня впервые. Потом глазела на меня, как на пришельца из другой галактики. Чуть позже взяла себя в руки, но в ее поведении и дальше чувствовалась некоторая нервозность. А в следующий раз я виделся с ней уже за завтраком, и тогда она показалась мне совершенно спокойной. Правда, время от времени как-то странно поглядывала на меня-то ли настороженно, то ли удивленно.

Конте встал с кресла и прошелся по рубке. Остановившись за спиной Василова, он с наслаждением представил, как сворачивает старшему помощнику шею. Возникшая в его воображении картина была настолько привлекательная, что ему стоило немалых усилий отказаться от ее воплощения в реальность.