Протестантская этика и дух капитализма

Если обратиться к «Вечному покою святых» Бакстера, к его Christian directory или к близким им работам других авторов[367], то в их суждениях о богатстве[368] и способе его приобретения сразу же бросается в глаза акцент на эбионитические[369] элементы новозаветного откровения[370]. Богатство как таковое таит в себе страшную опасность, искушения его безграничны; стремление[371] к богатству не только бессмысленно по сравнению с бесконечно превышающим его значением царства Божьего, но вызывает сомнения и нравственного порядка. Здесь аскеза направлена, по-видимому, против любого стремления к мирским благам, притом значительно более резко, чем у Кальвина. Кальвин не видел в богатстве духовных лиц препятствия для их деятельности; более того, он усматривал в богатстве средство для роста их влияния, разрешал им вкладывать имущество в выгодные предприятия при условии, что это не вызовет раздражения в окружающей среде. Из пуританской литературы можно извлечь любое количество примеров того, как осуждалась жажда богатства и материальных благ, и противопоставить их значительно более наивной по своему характеру этической литературе Средневековья. И все эти примеры свидетельствуют о вполне серьезных предостережениях; дело заключается, однако, в том, что подлинное их этическое значение и обусловленность выявляются лишь при более внимательном изучении этих свидетельств. Морального осуждения достойны успокоенность и довольство достигнутым[372], наслаждение богатством и вытекающие из этого последствия – бездействие и плотские утехи – и прежде всего ослабление стремления к «святой жизни». И только потому, что собственность влечет за собой эту опасность бездействия и успокоенности, она вызывает сомнения. Ибо «вечный покой» ждет «святых» в потустороннем мире, в земной жизни человеку, для того чтобы увериться в своем спасении, должно делать дела пославшего его, доколе есть день[373]. Не бездействие и наслаждение, а лишь деятельность служит приумножению славы Господней согласно недвусмысленно выраженной воле Его[374]. Следовательно, главным и самым тяжелым грехом является бесполезная трата времени. Жизнь человека чрезвычайно коротка и драгоценна, и она должна быть использована для «подтверждения» своего призвания. Трата этого времени на светские развлечения, «пустую болтовню»[375], роскошь[376], даже не превышающий необходимое время сон[377] – не более шести, в крайнем случае восьми часов – морально совершенно недопустима[378]. Здесь еще не вошло в употребление изречение «время – деньги», которое нашло себе место в трактате Бенджамина Франклина, однако в духовном смысле эта идея в значительной степени утвердилась; время безгранично дорого, ибо каждый потерянный час труда отнят у Бога, не отдан приумножению славы Его[379]. Пустым, а иногда даже вредным занятием считается поэтому и созерцание, во всяком случае тогда, когда оно осуществляется в ущерб профессиональной деятельности[380]. Ибо созерцание менее угодно Богу, чем активное выполнение его воли в рамках своей профессии[381]. К тому же для занятий такого рода существует воскресенье. По мнению Бакстера, люди, бездеятельные в своей профессии, не находят времени и для Бога, когда приходит час Его[382].

Все основное произведение Бакстера пронизывает настойчивая, подчас едва ли не страстная проповедь упорного, постоянного физического или умственного труда[383]. В этом обнаруживается влияние двух мотивов[384]. Прежде всего труд издавна считался испытанным аскетическим средством: в качестве такового он с давних пор высоко ценился[385] церковью Запада в отличие не только от Востока, но и от большинства монашеских уставов всего мира[386]. Именно труд служит специфической превентивной мерой против всех тех – достаточно серьезных – искушений, которые пуританизм объединяет понятием unclean life[387]. Ведь сексуальная аскеза пуританизма отличается от монашеской лишь степенью, а не основополагающим принципом, а поскольку она простирается и на брачную жизнь, то сфера ее действия более обширна. Ибо половая жизнь в браке также допустима лишь как угодное Богу средство для приумножения славы Его согласно завету: «Плодитесь и множитесь»[388]. В качестве действенного средства против соблазнов плоти предлагается то же, что служит для преодоления религиозных сомнений и изощренного самоистязания: наряду с диетой, растительной пищей и холодными ваннами предписание: «Трудитесь в поте лица своего на стезе своей»[389].

Однако труд выходит по своему значению за эти рамки, ибо он как таковой является поставленной Богом целью всей жизни человека[390]. Слова апостола Павла: «Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» – становятся общезначимым и обязательным предписанием[391]. Нежелание работать служит симптомом отсутствия благодати[392].