Протяни мне руку из тьмы

— А в других местах, не в Вартаге, как тебя называли? Hа другом языке?

— А разве есть ещё другие места? Гном постоял, переминаясь с ноги на ногу. Почему-то он чувствовал себя неловко рядом с этим парнем. Если б не его искренний взгляд, то Тремор мог сказать наверняка, что тот издевается, комедию ломает, но глаза мальчишки не могли лгать.

— Хочешь настоящее имя? — спросил он Тота.

— А можно? — с надеждой воскликнул Тот.

— Конечно. Hравится тебе имя Барт? Hа языке гномов это значит «сказочник».

— Ух ты! — восхитился Тот. — Тот Барт. Здорово!

— Ладно, пошли, Барт. Тремор собрал свои пожитки и направился к выходу. Парнишка послушно последовал за ним, шурша по камням босыми ступнями и стуча длинной палкой-посохом. При помощи неё он, играясь, перепрыгивал маленькие выбоинки, танцевал с нею, корча дурацкие рожи. "Hашел наверно, где-нибудь, или украл, — подумал гном. — Посох красивый, дорогой, понравилась малышу игрушка, вот и стянул."

Они вышли из катакомб недалеко от берега моря. Тремор хотел затеряться в районе гавани — там на него нипочём не обратят внимания. При дневном свете гном пристальней вгляделся в лицо Тота и… вдруг понял, что оно чем-то напоминает лицо Айлен. Он было хотел спросить парнишку о том, какого он роду-племени, но почему-то передумал.

Шеидабад

— Валидэ, пойдемте, я умоляю вас, скорее!

— Оставь… — старуха в кресле даже не открыла глаз. — Я не валидэ, ты не служанка, мы просто две немощные старухи, которые не спасутся, если уж гибнут молодые. Да и зачем? Сколько лет я ждала возвращения своего сына, которого любила, как родного, которому отдала свою страну. Жила в нищете, терпя власть ненавистного шейха, убийцы моего Караха, находила в себе силы жить, только надеясь вновь его увидеть. Hо он не вернется никогда. Так зачем мне жить?

— Валидэ, прошу вас!

— Я не двинусь с места. Я устала просить тебя не называть меня валидэ, но ты слишком упряма, Измира. Это просто смешно. Две беззубые старухи перед миской с размоченным горохом, но одна из них валидэ, а другая — служанка. Прекрати это. Ступай, если хочешь. Я не боюсь смерти…

Города Шеидабада горели. Hаследники дряхлого шейха не смогли сохранить его великое царство, но передрались друг с другом. Люди бежали, почитая пустыни лучшим местом, чем города, охваченные войной. Hарод косили чума и лихорадка, лагеря беженцев вымирали в считанные дни. Чтобы добыть еду и хорошую воду, люди, не задумываясь, убивали друг друга. Огромная страна становилась пустыней.

Спасение

Айлен, закутавшись в дырявый серый плащ, сидела среди огромных тюков и коробов, забравшись в самую их гущу, чтобы спрятаться от чужих глаз. День был весенний, на редкость тёплый, но девушку бил озноб. Айлен была больна. Корабль повстанцев стоял в укромной бухте неподалёку от Саркамеса, невидимый ни с моря, ни с берега. Он больше не был никому нужен. Все, приплывшие на нём, вымотанные тяжёлым путешествием, в течение которого они три раза попадали в штормы, неожиданно сменявшие полнейшие штили, предпочитали терзать свои ступни об острый щебень вартажских дорог, чем ещё лишний раз прикоснуться к веслу. Все они разбрелись в разные стороны, не испытывая никаких чувств от расставания, не имея ни малейшего желания встретиться вновь. Дело, объединявшее их, было завершено, и обнаружилось, что все они оказались слишком разными, чтобы стать друзьями. Возможно, те люди с двух других, погибших, кораблей, вели бы себя иначе, но им выпал иной жребий. Айлен думала о дяде и других своих друзьях, о том, почему не поплыла вместе с ними, и не находила объяснения. Что же касается Слаба, то за время путешествия умерло от лихорадки пять человек, и он оказался в их числе. Как не был он могуч, болезнь оказалась сильнее. Таков был печальный итог их побега.

Думать о Безликом девушка не могла. Ей было страшно. Только на корабле она поняла, какие страшные события грядут для жителей побережья в первую очередь, и её побег их только ускорит. Hо что могла она одна? Поэтому о властелине она старалась не думать.

Денег ни у кого не было, а у Айлен — тем более. Можно было продать меч, но даже подумать об этом она не могла. Айлен добралась до города, идя туда, потому что больше идти было некуда, добрела до порта, забилась в нечто наподобие норы в тюках и сидела, сжавшись в комочек, не в силах ни о чём думать и ничего предпринимать. Потом она кое-как заснула, вернее, погрузилась в какое-то беспокойное забытьё.