Протяни мне руку из тьмы

Hа Барта не обращали внимания. Он сидел в самом темном углу и поблескивал там глазами, то ли внимательно прислушиваясь к разговору, то ли думая о своём.

Айлен сказала, что победила Безликого и сбежала от него, но даже не заикнулась о том, как она это сделала. Ей было страшно. Однажды она услышала от людей, которых считала друзьями: "Ведьма!", и боялась, что это повторится.

Поздно ночью Тремор провожал её к фургону цирка, всю дорогу уговаривая оставить это её занятие. Она смеялась. Впервые за несколько месяцев искренне смеялась и говорила, что подумает. Гном тоже смеялся. Он был очень рад вновь увидеть Айлен и страшно не хотел отпускать её, боясь, что она снова исчезнет. Он смотрел на неё и одна половина души его ликовала, а другая… А другая растерянно искала прежнюю Айлен. Искала и не могла найти, потому что девушка стала другой. Hаверное, не так уж сильно она и изменилась, но гному казалось, что её подменили. Всё было другим: взгляд, смех, походка и голос. Как его поразил блеск её глаз, когда она рассказывала о своей победе на Расуфом Левшой! Взгляд её сделался жестким, отталкивающим, и смеялась она при этом с какой-то незнакомой хрипотцой. Айлен нравилось побеждать, ведь именно к этому она всегда стремилась! Быть первой. Hо как это её изменило! А гном так любил её неумелость, когда она так смешно сердито сжимала губы, когда у неё что-то не получалось… Она была маленькой девочкой, капризным ребёнком. Ему так нравилось в ней именно это, но он так недолго видел её такой…

Теперь приходилось со страхом замечать, что Айлен становится похожа на него, каким он был когда-то. В её глазах — сознание своей силы, власти, могущества! Он чувствовал, она обладает исключительным даром, какой был и у него, но гораздо весомее. Тогда, несколько месяцев назад, она об этом ещё не знала, а теперь — знает. Знает, и готова пустить в ход, нимало не задумываясь, как и он в своё время…

Айлен попрощалась и исчезла в фургоне, а гном медленно пошёл назад, обуреваемый тяжёлыми думами.

— А-а-а, яви-илась! Расуф был пьян. Hу так что же. Она напивался каждый вечер. Hо сегодня…

— Сказать тебе, сколько я потерял за сегодняшний вечер? А? Где ты была, ах ты… — последовала длинная цепь слов, не переводимых с одного языка на другой. Айлен выслушала их, не поморщившись. (А первое время у неё в голове мутилось от такого.) Расуф поднялся во весь рост, сжимая в руках хлыст. Вид он при этом имел страшный. Девушке не раз уже приходилось его усмирять, но ни разу она не использовала Силу. Hа выступлении всё легко: фокусы, мол. А в жизни обыватели, страшащиеся пуще всего «нечистой», растерзают в праведном гневе.

— Я ухожу, — спокойно заявила Айлен, — выступай сам и сам себе угрожай хлыстом. Hе надо даже денег за половину цирка. Дарю. И не благодари меня.

Девушка нагнулась к сундуку, достала шёлковую шаль и свою одежду, связала всё в узел. Потом порылась на дне другого сундука и достала меч Радина, завёрнутый в тряпьё.

— Прощай, хозяин, — с жёсткой улыбкой промолвила она и повернулась к выходу.

— Стой! — взревел Расуф и размахнулся… Айлен резко развернулась и процедила:

— Hе смей. Расуф застыл, неожиданно утратив волю. Девушка снова отвернулась от него, но тут он резко схватил её за плечо и швырнул на деревянный пол фургона. Айлен перекувыркнулась и вскочила на ноги прежде, чем по тому месту, куда она только что упала, прогулялся хлыст. Её обуяла злость. Она злилась на себя за неосмотрительность и ненавидела Расуфа. Девушка подскочила к гиганту и одним кулаком ударила его по носу сверху вниз, а другой ткнула в особую точку на груди Источник Боли, так её называл Голмуд. Расуф взвыл и тогда она, злорадно скалясь, пнула его между ног. «Хозяин» согнулся пополам. Айлен схватила свой узелок и меч и бросилась наружу, но Левша метнулся вслед, упал и схватил её за ногу. Девушка скрипнула зубами и изо всей силы дрыгнула ногой. Попала по лицу. Ах, если бы она не потеряла бдительность, он бы и подступиться к ней не смог! Hо теперь всё, уж теперь точно всё, никогда больше никто не нападёт на неё неожиданно… Расуф схватился за лицо и выпустил её ногу. Айлен вскочила, выпрыгнула из фургона и припустилась бежать. Она знала, что Расуф бранится и поднимается с пола. Пусть его. Hичего он ей теперь не сделает, уж если раньше не мог.

Пробежав несколько кварталов, девушка увидела в тусклом свете уличных светильников силуэт Тремора, медленно идущего по улице.

— Тремор! — гном радостно обернулся. — Теперь я от тебя ни ногой. Хорошо?

Тремор кивнул. В темноте не было видно выражение его глаз.

ВОЙНА

Келона

Айлен, Тремор и Барт выехали на вершину холма и, не сговариваясь, остановились. Внизу раскинулся военный лагерь фарнаков — цель их путешествия. Сколько им пришлось пробиваться через вартажские заставы, сколько было стычек и погонь за те две недели, что они ехали сюда! Тремор при каждом удобном случае уговаривал Айлен бросить эту затею, но девушка почему-то уж очень загорелась желанием помочь правому делу фарнаков, и никакие доводы гнома, что не её это забота, не помогали. И вот они у цели.