Протяни ребятам руку

– Сейчас мы разрабатываем еще один класс, мы назвали его Грошовым рейсом. Этот будет еще дешевле. Видите ли, наши усилия направлены на то, чтобы деятельность компании охватила людей, которые и не помышляют об авиалайнере. Они скорее воспользуются автомобилем или теплоходом. Наша задача...

– Ну, и кто же получает сумки? – не выдержал Мейер.

– Что? Ах, сумки. Все пассажиры, летящие Люксом или Первым классом.

– Все пассажиры?

– Все.

– И когда вы начали раздавать эти сумки?

– По крайней мере лет шесть назад.

– Значит любой, кто летел Люксом или Первым классом в течение этих шести лет может иметь такую сумку, так?

– Совершенно верно.

– И как вы думаете, сколько же людей...

– О, тысячи, тысячи и тысячи. Вы не должны забывать, комиссар Мейер, что мы совершаем кругосветные рейсы.

– Да, – согласился Мейер. – Извините, за всем этим разнообразием рейсов я упустил необозримые пространства их следования.

– Есть какой-нибудь шанс, что этот случай попадет в газеты?

– Шанс есть всегда, – сказал Мейер, вставая.

– Если вам станет известно об этом заранее, дайте мне знать. Я постараюсь подключить наш отдел рекламы.

– Обязательно. Извините, что отвлекли вас от дела, мистер Пайат.

– Ничего, пожалуйста. – Они пожали друг другу руки и когда направились к двери, Пайат снова повернулся к огромному окну, выходящему на мокнущее под дождем взлетное поле, и пробормотал: «Проклятый дождь».

Глава 5

Утро пятницы.

Дождь.

Мальчишкой, надев толстую шерстяную накидку и подняв воротник, он, бывало, шел под дождем шесть кварталов, чтобы попасть в библиотеку. В такие моменты он мнил себя Авраамом Линкольном. Добравшись туда, он устраивался в тепле и уюте обшитого деревом читального зала и чувствовал себя щедро вознагражденным, читая и прислушиваясь к шуму дождя снаружи.

Он вспоминал, как иногда проливной дождь внезапно налетал на пляж, тучи нависали над океаном, как кавалькада черных всадников, а молнии хлестали небо подобно неистовым ударам шпаг. Девчонки сгребали свои свитера и пляжные сумки, кто-нибудь из них прихватывал портативный проигрыватель со стопкой дисков, а мальчишки, сбившись в кучу и держа над головой одеяло, бежали укрыться от дождя к полуоткрытому прибрежному ресторану и оттуда наблюдали, как дождь хозяйничал на пляже, заливая оставшиеся на песке бутылки от кока-колы с торчащими из них соломинками. В этом всегда было что-то умиротворяющее.

В Корее Берт Клинг узнал совершенно другие дожди, жестокие и изнуряющие, превращающие землю в жидкое месиво, в котором вязли люди и техника. Он узнал, что значит постоянно мерзнуть и мокнуть. Со времен корейской кампании он невзлюбил дождь.

В эту пятницу дождь был ему тоже не по душе.

Он начал день с визита в Бюро пропавших без вести, где возобновил знакомство с детективами Амброзо и Бартольди.

– Смотрите, кто к нам пожаловал, – приветствовал его Бартольди.

– Сам Апполон из 87-го, – съязвил Амброзо.

– Сам златокудрый красавец, – вторил ему Бартольди.

– Он самый, – сухо подтвердил Клинг.

– Чем можем быть вам полезны, детектив Клинг?

– Кого вы потеряли на сей раз?

– Нас интересует белый мужчина в возрасте от восемнадцати до двадцати четырех, – сообщил Клинг.

– Ты слышал, Ромео? – обратился Амброзо к Бартольди.

– Как не слышать, Майк.

– Ничего себе, исчерпывающая информация. Как ты думаешь, Ромео, сколько белых субъектов мужского пола в возрасте от восемнадцати до двадцати четырех у нас зарегистрировано пропавшими без вести?

– По грубым подсчетам я бы сказал шесть тысяч семьсот двадцать три, – подыграл ему Бартольди.

– Не считая тех, которых мы еще не успели подшить.

– Попробуй заняться картотекой, когда полицейские молодчики со всего города не дают ни минуты покоя, детектив Клинг.

– Безобразие, – опять сухо отозвался Клинг. Ему хотелось стряхнуть в себя чувство скованности, которое всегда овладевало им в присутствии более зрелых и опытных полицейских, прослуживших в полиции дольше, чем он. Он признавал, что он молод и неопытен, но молодость и неопытность, по его мнению, сами по себе еще не означают, что он должен быть плохим сыщиком. Он сам, по крайней мере, так не думал. Напротив, он считал себя хорошим и знающим полицейским, что бы о нем ни думали все вместе взятые Ромео и Майки.

– Можно взглянуть на картотеку? – спросил он.

– Ну, конечно, пожалуйста, – слишком уж радушно отозвался Бартольди. – Мы только для этого здесь и сидим, чтобы все, какие есть в городе, сыщики своими замусоленными пальцами перебирали нашу картотеку, не так ли, Майк?

– Само собой. Мы бы остались без работы, если бы нам не приходилось перепечатывать регистрационные карточки с потрепанными, загнутыми углами. Нам бы пришлось время от времени переключаться на вооруженные захваты нарушителей.

– Но мы предоставляем бряцать оружием более молодым и энергичным парням, – продолжал Ромео.

– Молодым героям, – поддержал его Амброзо.

– Понятно, – тщетно подыскивая в уме более остроумный ответ, бросил Клинг.

– Поаккуратней с нашей картотекой, – предупредил Бартольди.

– Ты мыл сегодня утром руки?

– Мыл.