Против черного барона

Летчики быстро выстраиваются у моего «ньюпора». Одеты они очень пестро: кто в гимнастерках, кто в кожаных куртках, а некоторые даже в гражданских пиджаках; у одного на голове — пробковая каска, у другого — буденовка, у третьего — кепка. Но зато все подтянуты и чисто выбриты. Этого я добиваюсь неукоснительно, следуя примеру своего бывшего командира Крутеня. Ведь неряшливость на земле влечет за собой и разболтанность в воздухе.

Вижу, все возбуждены. С особым нетерпением ожидают вылета молодые летчики Яша Гуляев и Николай Васильченко.

Даю последние указания о порядке взлета и сбора на кругу, о том, как будем действовать в воздухе. Чтобы добиться внезапности удара, заход на цель сделаем с юга, с белогвардейского тыла и на малой высоте. Пробомбив суда, со снижением выйдем на перекопские укрепления и обстреляем их из пулеметов.

— Разрешите взять на борт четыре бомбы? — вдруг обращается Васильченко. К его просьбе присоединяются остальные, подчеркивая важность полета.

Я соглашаюсь, хотя знаю, что и две бомбы выбросить руками из кабины истребителя очень нелегко. Особенно при полете строем.

Даю команду:

— По самолетам!

Мотор уже запущен. Ко мне на плоскость поднимается Савин и протягивает несколько пачек листовок. Он что-то говорит, но его голос тонет в самолетном гуле. Улыбнувшись, комиссар жмет мне руку и показывает на часы: мол, возвращайся побыстрей…

В семь часов тридцать минут взлетаю. На кругу оборачиваюсь и наблюдаю, как один за другим ко мне пристраиваются остальные. Вот все шесть самолетов уже покачиваются в строю «гусь» (так тогда называли клин). Слева от меня, чуть сзади, летит Скаубит. К нему прижались его ведомые Захаров и Гуляев. Справа идут Соловьев и Васильченко. Хорошо держатся, плотно, хотя летать строем им приходилось мало…

Меня охватывает чувство гордости за свою группу. Не беда, что половина летчиков не имеет пока машин: нам обещают их дать. Добавятся самолеты 16-го отряда. Тогда мы покажем врангелевскому сброду!..

Летим над морем. Внимательно слежу, не появится ли на горизонте цель. Вот она! Далеко впереди вижу растянувшиеся в кильватерную колонну корабли и, как условились, три раза покачиваю крыльями. Сразу же сбавляю обороты мотора. Перестраиваемся. Теперь группа вытягивается в цепочку по одному.

Начинаю снижение, чтобы первый удар нанести внезапно, с малой высоты. Идем прямо на караван. До него осталось недалеко. Корабли уже можно сосчитать — один, два, три… восемь! Становится жарко. Хорошо, что струя встречного ветра освежает лицо.

Вот — головной, самый большой пароход. Палуба его забита пехотой. В нескольких местах засверкали вспышки пулеметных очередей. Слышу глухие потрескиваний фюзеляжа. Значит, есть попадания… Целюсь по капитанскому мостику и сбрасываю первую бомбу. Вторую спускаю на судно, идущее в середине кильватера, и круто разворачиваюсь влево.

То, что происходит внизу, на море, радует. Пароходы беспорядочно расходятся в стороны. Но никакие маневры их не спасут. Для того мы и перестроились в цепочку по одному, чтобы каждый летчик смог быстро выбрать себе цель и с ходу ее атаковать. Захаров, Гуляев, Соловьев и Васильченко только что сбросили бомбы. На кораблях и рядом с ними вздымаются фонтаны взрывов. Один пароход окутался белым облаком пара. Видимо, бомба угодила в машинное отделение…

Набираю высоту для второй атаки. Скаубит идет по кругу за мной. Теперь по нас стреляют не только из пулеметов, но и ведут залповый огонь из винтовок. Оглядываюсь. Какая радость — все самолеты целы, никто не подбит.

Во вторую атаку заходим не с юга, а с запада. Внизу уже не караван, а беспорядочное скопление пароходов. Над ним висит черное облако дыма.

Снова целюсь по тому самому большому пароходу. На его капитанском мостике теперь не видно ни одного человека. Пулеметы противника строчат непрерывно. Но сейчас они вряд ли достанут меня своим огнем: высота тысяча метров. Поточнее прицеливаюсь и одну за другой опускаю за борт две бомбы.

Осматриваю группу. Все пять аэропланов, сомкнувшись «гусем», идут за мной. Соловьев выбрасывает руку и тычет большим пальцем вверх: мол, здорово поработали.

Держу курс на северный острый угол Перекопского залива. Снова снижаемся. Вихрем проносимся над Турецким валом. Работающие там люди бросают лопаты и разбегаются. Мы не стреляем по ним: знаем, что окопы и траншеи роют насильно мобилизованные крестьяне. Сбрасываем только листовки.

В воздухе начинают рваться снаряды. Шапки разрывов все гуще и ближе. Перед нами вторая наша цель — передовые позиции Врангеля. Их обороняют отборные офицерские подразделения. Обрушиваемся на них с тыла, поливая окопы огнем из пулеметов. Пусть почувствуют разящую силу штурмовых ударов с малой высоты!

Пересекаем линию фронта. Каждый старается строго выдержать строй. Теперь уж для красоты: ведь с земли нами любуются красные бойцы.

Вот и Аскания-Нова. Самолеты расходятся для посадки. А я лечу дальше, к Чаплинке, чтобы сбросить там вымпел с боевым донесением.