Против князя Владимира

Тем временем Варяжко готовил новую экспансию - теперь на север. Только не к Балтике - минувшая война с Поморьем послужила хорошим уроком не лезть туда прежде срока, а к Белому морю, где в будущем поставят Архангельск - главный торговый центр на севере Руси. Отсюда открывался морской путь из северной Европы в новые земли - от Поволжья до Урала, которые Варяжко, ничтоже сумнящеся, намеревался также присоединить к Новгороду в самом скором времени. Кроме природных богатств, сулящих немалые выгоды, этот малонаселенный край привлекал и кажущейся доступностью - не видел серьезных помех в продвижении Новгорода в этом направлении, в отличие от той же Балтики. Но все же перестраховался - отправил в разведку несколько групп из особого отряда, который он сам сформировал и держал при себе для подобных целей.

Этой зимой породнился со старейшиной словен Доброславом - взял в жены его внучку Преславу. Обратил внимание на девушку по наущению Велимудра, тот без обиняков высказал:

- Ты хотя и крепко стоишь на ногах, но все же не лишним будет, если за тебя заручится сильный род. Присмотрись к младшей внучке Доброслава - девка кровь с молоком, будет справная жена. А род ее почитаемый, идет от самого Гостомысла - того, кто призвал Рюрика, - породниться с ним немалая честь!

Увидел девицу на празднике коляды - та вместе с подружками пришла колядовать в дом почтенного мужа, у которого гостевал Варяжко. Тот и подсказал:

- Вот эта девка та самая, о которой я тебе толковал. Хороша? Вот то-то, бери ее в жены, пока не увели! А с Доброславом я сговорюсь, да он и не будет против - о тебе между нами была уже речь.

На взгляд Варяжко, ее было чересчур - слишком крупная и полная! Ему больше нравились стройные девушки, но при том признавал - по нынешним меркам она в самую пору, всем на загляденье, да и лицом не страшна, хотя до утонченной красоты, как у Румяны, ей ой как далеко. Но даже и была бы безобразна и крива, то ее родство перевешивало подобный изъян - ради дела и не такое стерпишь! Варяжко про себя уже согласился со старым мужем, желавшим ему добра, о том и сказал: - Девка хороша! Беру ее в жены, если сговоримся.

Сговор прошел без сучка и задоринки, правда, Варяжко не увидел на лице отца невесты, Креслава, внешне ничем приметного мужа лет за сорок, особой радости при виде жениха - наверное, выбрал уже кого-то другого в мужья младшей дочери, да пришлось уступить воле своего отца. Заломил вено чрезмерное - целых пять гривен, как бы пытаясь отпугнуть не совсем желанного зятя, но тот, не моргнув, затеял с ним торг, как с барышником, сбывающим пусть и ладную, но обычную кобылу, а не златогривую лошадку из небесных чертогов:

- Спору нет, Креслав, девка всем хороша. Но ведь не дороже денег, которых она стоит. Да за пять гривен можно и двух заморских княжней купить на торгу, а тут своя, доморощенная, нашим хлебом и молоком вскормленная, а не каким-то нектаром или амброзией. Красная цена - две гривны, и то ради уважения к роду вашему.

- Что же ты, Варяжко, обижаешь дочь нашу, - начал заводиться невозмутимый до сих пор отец семейства, - пусть она не княжеских кровей, но ни в чем отказа не знала, ела и пила что душе угодно. Мы же ее холили и лелеяли, берегли, как зеницу ока. Четыре гривны, и то ради уважения к тебе - славному воителю и мужу.

- Две с половиной, Креслав, уж иду в убыток ради такой крали. Но больше не проси, не поймут же люди - с чего, мол, отдал такие деньжищи или с головой не дружишь?

- Да какое им дело - то нас только касается и останется между нами. Ладно, бери за три с половиной - коль ты идешь на уступку, пойду и я. Но за меньше не отдам, то уже в обиду будет!

Сговорились за три гривны и пять кун, ударили по рукам, после обсудили свадьбу, наметили ее через седмицу, как раз к празднику водосвета - будет молодым утеха и здоровья от воды целебной. Все то время, что шли переговоры, жена хозяина - дама мощного сложения, дочь пошла в нее, сидела за столом рядом с мужем и молчала, только изредка поддакивала, когда тот оборачивался к ней. По-видимому, Креслав держал ее в строгости, несмотря на свой небольшой рост и стать вовсе не богатырскую. Как ему это удавалось - Варяжко не выяснял, хотя знал не понаслышке, что в иных семьях жены не считались с мужьями и даже поколачивали их. Сама невеста пристроилась в углу на лавке здесь же, в горнице - отец не стал выставлять дочь после знакомства с женихом. Сидела тихо, опустив глаза, лишь пунцовое лицо выдавало ее смущение и стыд. Когда же Варяжко встал из-за стола, собираясь уходить, подняла на него очи свои карие - в них увидел не страх или тревогу за новую жизнь, а искорки любопытства и интереса к нему - по-видимому, жених пришелся по нраву.