Против правил (сборник)

Ощущение грязи, физической грязи от высокоталантливого «Дневника» Суворина таково, что с ходу вспоминается «опавший листочек» его верного друга и почитателя Василия Васильевича Розанова: «Пришел вонючий разночинец. Пришел со своей ненавистью, пришел со своей завистью, пришел со своею грязью. И грязь, и зависть, и ненависть имели, однако, свою силу, и это окружило его ореолом “мрачного демона отрицания”, но под демоном скрывался просто лакей. Он был не черен, а грязен. И разрушил дворянскую культуру от Державина до Пушкина. Культуру и литературу».

В сущности, и сам Розанов был такой же вонючий и грязный разночинец; такой же буржуй, как и Суворин. Но Розанов – гений. В нем вся грязь сгорала, лакей становился демоном. И какую настоящую песню в прозе пропел Розанов своему другу и работодателю! Как точно он понял главную силу Суворина – его чутье на таланты. Каков зачин коротенькой розановской заметки о Суворине: «С четырьмя миллионами состояния он сидел с прорезанным горлом в глубоком кресле».

Кино

Мюнхен. Randbemerkungen

Заметки о фильмах Мюнхенского кинофестиваля 2009 года

Одуванчики и зайцы. Символ мюнхенского кинофестиваля – одуванчик. Заставку киношную такую сделали: разлетающиеся в разные стороны пушинки. Это – правильно. В Мюнхене не одуванчики – одуванчищи. Ехал в поезде из аэропорта в город. За окном тянулись баварские поля и перелески. На обочине поля увидел вот этот самый цветок. Огроменный. Ну если из окна вагона видно. Такие же огромные, отъевшиеся в Баварии – зайцы. В деревне Тутцинг на берегу Штарнбергского озера, где утопился последний баварский король Людвиг II – не просто утопился, еще и психиатра своего утопил… так вот, в той самой деревне, которая на наш вкус и взгляд больше напоминает небольшой ухоженный городок с отелями, ресторанами, салонами красоты, книжными магазинами и тэпэ (не закончить фразу), в этой самой деревне у подножия пестро раскрашенной статуи святого Флориана, гляжу, сидят два гигантских зайца и жрут траву. У нас на побережье Финского залива живут в дюнах лисы. Так вот эти тощие, запуганные питерские лисы раза в два меньше наглых, наетых баварских зайцев. Еще о Тутцинге. На небольшой площади установлена мемориальная табличка: «Гросс-Нидер-Эберсдорф – наша вечная родина…». Далее поясняется, что сюда, в Тутцинг, в 1945 году была выселена вся немецкая деревня Гросс-Нидер-Эберсдорф из чешских Судет. Ну вот, потомки тех переселенных, выселенных на берег Штарнбергского озера, в котором последний баварский король утопился сам и утопил своего психиатра, помнят про свою вечную родину в Судетах.

В золотом пиджаке. В мюнхенском аэропорту безумному королю, покровителю Вагнера, создателю Нойшванштайна и Байрета, куда валом валят туристы, поставлен памятник. Позолоченный, блестящий. Худенький человек с остроугольной бородкой сидит в золотом, сверкающем пиджаке, нога на ногу. Его отставили от престола по медицинским соображениям. Тратил много денег на музыку и другие искусства, ну и прочие странности. Например, распорядился, чтобы министры во время всеподданнейших докладов надевали бы маски. Хотя если подумать, какая уж тут такая особенная странность? Если у министров были такие физиономии, что глаза бы не смотрели, то почему бы их не попросить спрятать неприличие? Очень разумная мера. Тем не менее признали сумасшедшим, отправили на берег Штарнбергского озера под наблюдение психиатра. Психиатр наблюдал, видимо, не очень внимательно. Чего-то не заметил. В результате утонул вместе со своим пациентом.

И еще собор… Двухбашенный. Башни не островерхие, как привычно в Европе, но округлые, отдающие Востоком, Азией. Красно-кирпичный. Главный. На стене привинчено предупреждение: ахтунг, мол, внимание то есть, при снегопаде и сильном гололеде у собора ходить опасно. В притворе показывают след оттиснутой в камне ноги дьявола. Не копыто, но сапог со шпорой. Рассказывают легенду, будто собор был построен с помощью дьявола. Черт заключил договор со строителем. Строитель каким-то хитрым образом обманул беса. Тот, разобиженный, усвистал ни с чем, оставил напоминанием след ноги, обутой в сапог, оттиснутый в притворе.

Вечная тема немецкой культуры, да-с? Пакт с дьяволом, а потом можно его обмануть – дьявол же. Забавно, что у русского писателя, испытавшего самое сильное немецкое влияние, чем только не прикрывавшего это влияние – и украинской этнографией, и русским национализмом, – та же тема удачного для человека договора с дьяволом. Гоголь, разумеется, и кузнец Вакула, использовавший черта для амурных своих дел.