Против правил (СИ)

Пока Лаврентьев занят моей верхней частью тела, словно и правда пытаясь заклеймить каждый сантиметр кожи, я провожу ладонью по крепкой груди, скольжу по твёрдому прессу и ловко щёлкаю застёжкой ремня. Как-то быстро расстегиваю и брюки, и ладонь ложится на уже вздыбившийся каменный член.

«Большой», — удовлетворённо отмечаю про себя, обхватывая ствол рукой и медленно проводя по всей длине.

И вновь рычание, а затем губы захватывают в плен и словно насилуют мой рот. Языки сплетаются в какой-то смертельной схватке, мы лишь отстраняемся друг от друга, чтобы вдохнуть новую порцию кислорода. Я вновь провожу рукой по члену, наконец-то полностью вынимая его из тесноты брюк. Хочется прикоснуться к нему губами, попробовать на вкус, но мужчина впивается руками в мою талию, дёргает вверх и усаживает на стол, а вскоре и раскладывает на нём. Ловко расстегивает пуговицу на моих джинсах, и снимает плотный хлопок вместе с кружевными трусиками. Тяну руки, желая ощутить вновь огонь под ладонями, вижу какую-то сумасшедшую победную улыбку, и мужчина резко вновь прижимается ко мне, вжимая в стол, наваливаясь, насколько это возможно.

Обхватываю ногами крепкий стан, не позволяя отстраниться, и ощущаю головку члена, медленно и искушающе скользящую по моим складкам. Из груди вырывается громкий стон, откидываюсь головой назад, зажмуривая глаза. Контроль окончательно летит ко всем чертям. Впиваясь пальцами в руки Лаврентьева, отмечаю, что даже от его рук меня штырит так, будто реально наглоталась наркотиков.

— Дамиан, — то ли зову, то ли прошу, и теперь словно все тормоза слетают у мужчины.

С громким рыком он наклоняется, хватая за затылок, притягивая и вновь целуя, и вместе с этим резко и на всю длину входя в меня. Вскрикиваю в мужские губы от первой настоящей близости со своей парой, стараюсь запомнить каждый момент этого соития, даю себе время привыкнуть, да и Дамиан замирает.

— Лаврентьев, не будь жертвой, — намеренно провоцирую, кусая мужчину за нижнюю губу.

Уж не знаю, что именно ему сносит все тормоза, но эффекта я добилась.

Дамиан выходит и вновь также резко входит в меня, вырывая из груди новый стон, а затем толчки набирают амплитуду, становясь резче, агрессивнее. Но в какой-то момент превращаются в более аккуратные и трепетные.

Рыкнула, высказывая тем своё недовольство, слегка отстранилась и выдохнула мужчине практически в ухо:

— Я не фарфоровая кукла, можно и пожёстче.

Лизнула впадинку между шеей и плечом, и мужчина вновь сорвался.

«Придётся приучать человека к своей выносливости», — с какой-то усталостью подумала.

Мы упивались друг другом сполна.

Я иногда выкрикивала мужчину по имени, просила ускориться, или действовать погрубее, и на каждый мой выпад Лаврентьев безумел всё больше и больше. Видимо, в какой-то момент мои «наставления» ему осточертели, он просто заткнул мне рот подчиняющим поцелуем, впился пальцами в бёдра и вбивался грубо, дико, с примесью боли, но именно это мне и нужно было в этот момент. Секс оборотней иной, более необузданный и в разы продолжительней. Но почему-то была уверенна, что и Лаврентьев сторонник довольно-таки жёсткого секса.

А затем, мир перед моими глазами заискрился, внизу живота вспыхнул фейерверк, вызывая неконтролируемую дрожь наслаждения и заполняя всё тело без остатка, с губ сорвался продолжительный стон, а в области плеча раздалось словно утробное рычание, вызывая во мне какое-то блаженное счастье.

Рука зарылась в слегка отросшие волосы, массируя затылок и расслабляя. Но течка не прошла, вблизи истинного словно становилась сильнее и более неконтролируемой.

Дамиан отстранился, я рефлекторно дёрнулась за ним, почувствовав холод, а в следующую секунду меня закутали в мужскую рубашку, подхватили на руки и куда-то понесли.

— Зачем ты надел на меня это? — непонимающе тронула пальцами мягкую ткань.

— Не хочу, чтобы кто-то увидел тебя голой, — коротко пояснил, слишком уж бережно, но в то же время крепко к себе прижимая.

Непривычно была забота от обычного смертного, даже прониклась. Голову на горячую грудь положила, потёрлась щекой, вдыхая запах своего истинного и ощущая вновь сильное желание.

— Прости, Лаврентьев, — сладко улыбнулась, оставляя лёгкий поцелуй на плече.

— За что? — ровно спросил, словно ничего и не произошло.

— У тебя ведь нет важных дел в ближайшие дня два?

— Предположим, есть.

— Ох, Лаврентьев. Прости меня вдвойне, — блаженно улыбнулась, представляя привязанного к кровати мужчину.

— Как я могу тебя простить, даже не зная, за что и прощать?

Мы наконец-то оказались в святая-святых — спальне моей пары, но разглядывать убранство хотелось в последнюю очередь.

Ловко спрыгнула с мужских рук, сбрасывая с себя рубашку и всем телом вновь прижимаясь к мужчине. Пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до губ образчика мужской мужественности и красоты. С недовольством отметила, что Дамиан в трусах, и…

— И трусы ты зря одел, — недовольно мотнула головой, обнимая мужчину за шею.

Лицо напротив слегка вытянулось в изумления. Ох, не ожидал от меня он ничего подобного.