Против «псов-рыцарей»

Мне стало не по себе, как бы такие дурные размышления не привели к тому, что стану осторожничать в бою. А это, во-первых, подло, во-вторых, бесполезно, потому что гибнут в первую очередь самые осторожные. Вывод: надо думать не о своей драгоценной шкуре, а о том, как бы не упустить Биргера. Решено: если князь Александр не сможет нанести ему рану, то это сделаю я. Жалко, конечно, Биргера и Лушку тоже, но допустить, чтобы он взял верх, я просто не могла. Менять историю можно, но не радикально, пусть ходит со шрамом, сам же говорил, что шрамы мужика только украшают. А не хотите ли, господин Биргер, украшеньице?

Шутить не получалось, но и страшно не было тоже. Хорошо это или плохо? Наверное, все же плохо. Я вдруг поняла, в чем разница. В Рязани я точно знала, что нам всем не выжить, и была готова просто отдать собственную жизнь подороже. Когда гонялись за Батыем, рядом был Вятич, за ним, как за каменной стеной, даже не каменной, а гранитной. А теперь я снова, как в Рязани, одна, знаю результат, но запросто могу погибнуть, несмотря на то что результат этот нам на руку. А страх показывать нельзя, меня сюда никто не звал, скорее наоборот. Нет, я должна показать всем, в том числе и Биргеру, и князю Александру, на что способна.

Меня вдруг озадачила мысль: что будет, если мы встретимся с Биргером лицом к лицу? Смогу ли я его убить? А он меня? Что за вопросы, только что собиралась разить Биргера копьем, если этого не сможет сделать князь Александр, а теперь сомневается, можно ли вообще его бить!

Я запуталась в своих чувствах окончательно и решила, что все встанет на свои места, когда снова раздастся звон металла, конское ржание и людские крики. Я опытный боец, и в сражении вопросы решатся сами собой.

С Пельгусием встретились на последнем привале. Людям было велено устроиться на ночлег все так же тихо и без костров. За лошадьми следить, чтоб не заржали. Но кони у дружины привычные, голоса зря не подадут. Князь позвал старейшину на совет.

Он смотрел на пожилого ижорца, принесшего такую пользу Новгороду, и думал, как и чем сможет его отблагодарить. Старейшина в свою очередь смотрел на молодого, едва материнское молоко на губах обсохло, князя и радовался, что у Новгорода такой молодой и такой разумный правитель. Пельгусий успел оценить и поступки князя, и обученность его людей. Хорошая дружина.

– Прости, не могу ничем тебя угостить, костров сам велел не разводить, – извинился князь перед Пельгусием. Тот в ответ усмехнулся:

– Ты, княже, я думаю, не в гости прибыл сюда, и не с подарками. Давай о деле, не то ветер сменится, опоздаем.

– Верно, пойдем говорить. – Александру очень понравился и сам Пельгусий, и его подход к делу. Себе ничего не просит, стоит, видно, за землю свою против вражин по зову души.

Снова долго расспрашивал о том, какова поляна, как стоят шнеки, с какой стороны лучше подойти… Мало того, Александр вдруг сам запросился сходить в лес к лагерю.

– Зачем тебе, княже? – подивился тысяцкий.

– Ушам доверяй, а глазами проверяй, знаешь такую поговорку? Сам хочу увидеть, что там и как. Я тоже могу осторожно.

Пришлось наряжать и князя в ветки и специально изготовленную обувь, такую, чтоб сухой сучок не хрустнул под ногой. Александр был в лесу недолго, только окинул взглядом берег, кивнул и отправился обратно. Ходивший с ним Канюша довольно качал головой:

– Князь, точно опытный охотник, ходит. Не хуже наших.

Новгородцы, что слышали эту похвалу, не сдержались:

– А наш князь во всем не хуже, что на мечах биться, что на коне сидеть, что охотиться…

И такая гордость звучала в их словах, что Пельгусий еще раз порадовался: любят новгородцы своего князя. Это хорошо, потому как за любым воеводой и на рать идти не страшно.

Ночь прошла беспокойно, но к рассвету и князь, и все остальные были на ногах. У Невы летом ночи почти и нет, вечерние сумерки не уходя вдруг переходят в неяркий рассвет. И хорошо, и плохо, не поймешь, еще вечер или уже утро. Но небо, и без того не очень темное, заметно светлело на востоке, показывая, что ночь кончилась.

Наступило утро 15 июля 1240 года, начавшее день, который прославил князя Александра Ярославича на вечные времена как гениального полководца и дал ему прозвище Невский.

Утро выдалось туманное, обещавшее яркое солнышко днем. Но князю Александру не до тумана или солнышка. Он разделил свое войско на три части, а ижорцев вообще отправил куда-то. Основную часть конников князь брал на себя, они пойдут по центру, целясь на шатры. Ладожане вместе с другой частью конной дружины атакуют правый угол, где шведы защищены рекой Ижорой, потому ниоткуда нападения не ждут. Наконец, третья часть, пешая, пойдет вдоль берега Невы по левой стороне.

– Вам надо отсечь рыцарей от их ладей, чтоб бежать не бросились спешно. – Князь объяснял задачу пеших их воеводе Мише. Этот новгородец уже давно понравился своей толковостью Александру. Он хорошо смог командовать всеми расшивами, на которых пешая рать пришла в Ладогу из Новгорода. Теперь князь надеялся на такую же толковость и в бою. Не ошибся.