Против «псов-рыцарей»

– Магистр, магистр… Я! Я! Будет ждет… ждат… Конеч… Я! Я!

И тут же показали, чтоб снял шубу и шапку.

– Как это? – изумился Колба. Они что, не поняли? Еще раз повторил о своей дружбе с посадником Твердилой Иванковичем и даже магистром. И тут он с ужасом понял, что не помнит его имени! Рыцарь с насмешкой смотрел на новгородца:

– Шуб снимать!.. Бистро! Шнель! Не то будет совсем плёх!

Вдали показались чьи-то сани, боярин обрадовался, показал на них татям, мол, смотрите, помощь идет. Зря он это сделал, потому как, завидев вдали силуэты рыцарей, ехавшие явно придержали коней, а вот сами нападавшие заторопились. Перестав уговаривать, рыцарь попросту долбанул Колбу по голове, снял с него богатую лисью шубу, сдернул шапку и припустил коня вслед за своими навстречу новым жертвам. Те спешно разворачивали сани обратно к Пскову.

Смогли ли удрать, боярин не знал. Сам он очухался не скоро, подобрали следующие ездоки. Ими оказались простые псковские мужики, бежавшие из своей разоренной веси подальше от разбоя псов-рыцарей. Они обнаружили едва живого боярина рядом с убитым возницей и брошенными санями, подобрали, пожалев, уложили на свои сани, укрыли не дорогой шубой, а немудреным тряпьем, и повезли через Чудское озеро подальше от испоганенной Псковской земли в сторону Копорья.

Псковский посадник ждал посланного вслед за новгородцем охранника с тревогой. Удалось ли догнать и сделать черное дело, прежде чем он рассказал ненужное магистру? Тот вернулся уже к полудню, но весть принес чудную: лишать жизни боярина не пришлось, за него сделали рыцари.

– Как так? – изумился Твердило Иванкович.

– Попались их сани рыцарям, я даже и подъехать не успел. Побили их с возницей, боярина раздели и оставили лежать в снегу.

Посадник чуть недоверчиво прищурил глаза, а вдруг новгородский боярин сумел подкупить стража и все же уехать?

– Побожись!

Страж побожился:

– Вот те крест, Твердило Иванкович! Как есть прибитый лежал в снегу и раздетый, без шубы.

– А чего ж не подобрал?

Глаза дружинника широко раскрылись:

– Зачем? Хотя и не так холодно, да ведь весь в крови был… Даже если и жив, то недолго протянет.

– Как жив?! – ахнул посадник. – Так ты не знаешь, убит он или нет?!

Тот растерянно замотал головой:

– Не… не посмотрел… Но кровищи вокруг много, весь снег залит… Нельзя было подъехать, боярин. Тогда уж точно пришлось бы везти обратно в город.

И то верно, остановись у боярина этот дружинник, и пришлось бы спасать. Но и так тоже плохо, теперь вот думай, жив или нет проклятый Колба. Твердило, вздохнув, махнул рукой:

– Иди… Позову…

Утром он все же отправил с ерундовым поручением дружинника в Дерпт, чтобы осторожно посмотрел, нет ли там Колбы. Три дня, которые прошли до его возвращения, для посадника Твердилы Иванковича были одними из самых тяжелых. Немало седых волос появилось на его голове, а спать он совсем не мог.

На Неве необычны летние ночи, князь Александр часто рассказывал жене, что там тьма совсем не наступает, вечерние сумерки, задержавшись, плавно переходят в утреннюю зарю. Княгиня дивилась, но тутошние зори ей нравились еще больше. Закаты над красивым Плещеевым озером почему-то розовые. Розовая вода, розовое небо и на нем чайки, тоже розовые. Чаек много потому, что много рыбы. Переславль славится своей рыбой. Целыми обозами развозят нежнейших снетков и светлую сельдь из города во все концы. И на княжий двор в стольный град Владимир тоже.

Но главное богатство Переславского княжества его земля. Недаром тут говорят: «Бросишь наземь оглоблю, к утру прорастет». Сторицей платит эта земля за заботу о ней. Щедро одаривает земледельца хлебушком для его стола да овсом для коней. Богатая земля и люди хорошие. Славен Переславль и князьями. Городом правили почти все предки князя Александра, ведь заложил его сам Юрий Долгорукий. Потом здесь строил Спасо-Преображенский собор Андрей Боголюбский, потом дед князя Александра Всеволод Большое Гнездо, сидел здесь и его отец князь Ярослав Всеволодович. Теперь настала очередь князя Александра Ярославича, которого новгородцы прозвали Невским.

Его любили в городе, и сам князь не чинился, не загордился своей воинской славой, вел себя так, точно Новгорода и в помине не было. Переславскими заботами жил молодой князь, а уж что у него на душе, не знал совсем никто, даже любимая жена княгиня Александра. Ни к чему ей беспокоиться, снова тяжела княгиня, пусть детей вынашивает да рожает, а уж с новгородцами князь сам справится.

Если бы спросили саму княгиню Александру, то она ответила, что ей город мил и никакого другого не хочет! Но непременно добавила:

– Но будет так, как решит муж.

Князь Александр воин, а врагов вокруг не перечесть, потому его дружина не почивает на лаврах, учится и учится. Она разрослась за то время, что Невский в городе. Его Невским здесь никто и не зовет, та слава больше для Новгорода, а в Переславле он Ярославич. И то слава богу! Александру город тоже пришелся по сердцу, и если б не болела душа за северные новгородские земли, то лучшей доли для себя не искал бы.