Против Сентября

На улочки неприметного Букбурга, маленького городишки, затерянного среди холмов, где на ветру качаются одинокие фонари, где из маленьких трактиров пахнет жареными крылопатками…

Ударяю в весла.

Гребу.

Туда, где погибель.

Туда, где Таймбург.

Увидеть Таймбург.

Увидеть могилу Родуэлла, воспевшего Таймбург.

Увидеть…

….дальше не знаю.

Неважно.

Неважно.

Переворачивается мир…

…опрокидывается сам на себя…

…швыряет меня в ледяные волны….

…хватаюсь за…

…нет, не за соломинку, нет тут никаких соломинок, за воду, за воздух, за самого себя, так, не паниковать, расслабиться – легко сказать, расслабиться, когда опора уходит в никуда, интересно, кто-нибудь пробовал это делать…

Хватаюсь за…

…за что-то…

Да.

Есть.

Не сразу понимаю, что сжимаю в руке вожделенную книгу, – любой другой зашвырнул её подальше, виновницу всех бед, но только не я, не я, – держу в руках, наконец-то заставляю себя расслабиться, покачиваться на волнах.

Раскрываю.

Уже что-то подсказывает мне, что я не выберусь из пучины бесконечного тумана, листаю страницы, хватаюсь за последние воспоминания о Родуэлле, о Таймбурге, о самом себе…

…основным прототипом Таймбурга из романов Родуэлла стал город Букгург, в котором писатель провел все детство и юность, куда неизменно возвращался после дальних странствий, где обустроился на старости лет. Там-то юный Гарри и смотрел первый раз на белые скалы далекого безлюдного острова, там-то и появились в его мечтах первые образы несуществующего города на острове – города с крылатыми экипажами, с говорящими домами, летающими фонарями и деревьями, с которых собирают урожай лун. Сам автор никогда не бывал на безлюдном острове, – к счастью для самого Родуэлла, который не успел разочароваться в причудливых белых скалах.

Еще толком не понимаю, что именно я прочитал…

…туман смыкается над головой с легким всплеском….

Еще не на шпиле

Люди говорят, его видели на площади, там, где он прыгнул со шпиля двести лет назад. Вроде что-то искал. А может быть, нет.

Люди говорят, он пришел.

Другие возмущаются, крыльями хлопают, да что вы, да быть такого не может, выдумали тоже – он, какой он, откуда он, да быть не может никакого его.

А вот может.

А вот кто-то видел.

Не далее как сегодня, он в кафе какое-то заходил, да врете вы все, ни в какое ни в кафе, да врете вы все, и не заходил, и не он, и вообще вы все врете…

Шумит городок, волнуется.

Ну, еще бы.

Он пришел.

Ну, не пришел, – появился, или как он там делает.

В кафе заходил.

Ах да, не в кафе.

И да, не заходил.

И да, не он.

Собрали срочное заседание Парламента, долго решали, так ничего и не решили, а что тут вообще можно было решить. Кто-то даже предложил убить его, на кого-то зашикали, хотя сами в глубине души подумали – убить.

Погнали людей, выследить, как он ходит, какими улицами, какими тротуарами, ну не телепортируется же он в самом-то деле. Оказалось, и правда, телепортируется, сегодня он на сквере Времени, а завтра он на сквере Безвременья, а послезавтра еще где.

Посылали к нему людей, якобы, случайных прохожих, – женщину с ребенком, старушку, стайку девочек-подростков, пару молодых парней. Ждали, может, заговорит с кем-нибудь, что-нибудь спросит. Девчонкам выдали новенькие айфоны, парням подарили очки дополненной реальности, малышу еще что-то навороченное, фантастическое…

В спешном порядке выстроили на площади что-то невероятное, фантасмагорическое – как в одном из его романов. Даже пустили по городу парочку летающих автомобилей – в тех местах, где он ходил, а в кафе пустили роботов-официантов.

Ждали чего-то, сами не знали, чего.

Пытались подловить его, взять интервью. Рассказывали ему что-то про космические технологии и полеты к Марсу.

Снова устроили заседание Парламента.

Снова что-то решали, снова ничего не решили.

Совсем.

Кто-то снова сказал – надо бы его убить. На кого-то снова зашикали, про себя снова подумали – надо бы…

– А можно узнать, сколько вариантов будущего вы посетили?

– Хотел бы я сам это знать…

– Ну, хотя бы примерно?

– И даже примерно не скажу…

– Тысячи?

– Миллионы. Миллиарды.

– Да вы что?

– Да, где-то так.

– Ничего себе… и ни один мир не подошел?

– Я вам более того скажу, ни в одном мире уже не помнят, что я писал.

– Значит, у нашего мира есть ша… э-э-э… наш мир вам понравится.

– Ну… я еще не понял до конца…

Он мотался по свету, по аэропортам, по столицам, его везде пропускали – без документов, без виз, потому что в книгах так было, чтобы без документов, без виз, – к нему пристраивались случайные люди, которых тоже приходилось пропускать, чтобы он ничего не заподозрил, что где-то еще остались визы и паспорта.

Уже был скандал, когда его не пустили в какую-то страну, уже все как один направили ноты протеста этой стране, Макадамии там какой-то или как её. Страна оправдывалась, а мы что можем сделать, у нас же война, еще не хватало, чтобы он войну увидел…