Против стаи (СИ)

Однако оборотень был слишком глубоко поглощен своими не очень радостными мыслями. И его молчание было настолько глубоко и мрачно, что казалось громче всех слов.

Так прошло несколько дней, за которые Вольфганг не задал ни одного вопроса о новом статусе Равена. На самом деле оборотень молчал не потому, что был оскорблен или обижен, хотя, безусловно, это тоже было. Альфа боялся. Он до паники, до истерической дрожи в руках боялся услышать ответы бывшего мужа. В своем жутком кошмаре он видел, как мальчишка, отведя глаза, рассказывает, как полюбил какого-то альфу и как ему хорошо с ним. Единственно, что было Вольфгангу удивительно, что Равен его выхаживает. Поэтому один вопрос всё-таки оборотень задал.

- Где лекарь? Где князь? Где вообще все?

- Они отправились в поход. Там теневые напали...

Мальчишка не успел договорить, потому что альфа дал знак рукой, "хватит". И Равен замолчал. Теперь для оборотня как будто всё встало на свои места. И почему бывшего мужа заставили за ним ухаживать, и куда подевался лекарь... Но снова возник вопрос. Если Равена его альфа не любит, то как случилось, что брак всё-таки случился?

Получалось, мальчишка наврал, видимо, из жалости к бывшему мужу. Вольфганга это злило всё больше. Он испытывал стыд, настолько сильный, что становилось тошно. И как он мог так увлечься? Как мог потерять себя? И зачем он вообще связался с человеком, чья природа оказалась слишком непохожа на омежью? А еще предстояло объяснить князю, как он, Вольфганг, оказался на Кривой горе, куда ходить смертельно опасно...

А отправился он туда, поддавшись злости, эмоциям, обиде на Равена. За его пропадающую метку, за невыносимый быт, наполненный презрением и молчанием младшего мужа, за то, что альфа стал чувствовать себя чужим не только в собственном доме, но и в племени. Всё сразу... И Вольфганг сорвался, решив, что раз уж пожертвовал собой ради Равена, то надо идти до конца. Чтобы метка не пропала окончательно. Но его спасли...

Всё-таки напрасно Вольфганг рисковал собой. Парень нашел себе мужа, спасся. А он-то беспокоился, что человек слаб и не приспособлен к жизни!

А, может, повторить попытку? Вольфганг покосился на парнишку, который как раз укладывался спать. Ну уж нет... Альфа отвернул голову, стараясь, чтобы Равен случайно не увидел его выражения лица, на котором отпечаталась смертельная обида. Внезапно в голове Вольфганга вспыхнула мысль... А не отомстить ли мальчишке? И эта идея вдруг теплом и удовольствием отозвалась внутри. Она, казалось, врачевала душевные раны. Даже сама мысль... А каким тогда будет действие?

"Уничтожить" - мысленно произнес оборотень. Огромная любовь, страсть, которой долгие месяцы жил оборотень, превращалась в жгучую ненависть. Альфа вдруг пожалел, что так относился к человеку, что напрасно растратил все свои чувства, всё, чем была наполнена его душа... А в ответ не получил ничего, ни капли любви. Не смог растопить человеческое сердце.

На следующее утро Равен почувствовал, что взгляд оборотня стал другим. Будто в нем появилась сотня иголок. И это испугало. Парень отводил глаза, боясь встретиться взглядом с бывшим мужем. Было неуютно, страшно.

И когда Равен попытался очередной раз помочь оборотню с туалетом, тот вдруг оскалился.

- Не смей находиться тут, пока я буду это делать. Выйди!

Мальчишка опешил, но попытался возразить.

- Ты не упадешь? Ты же слаб еще...

- О себе беспокойся, падаль. Выйди!

Равен встал и, не чувствуя ног, отправился в коридор. "Падаль"... Так альфа его никогда не называл, даже во время семейных скандалов. И ненависть в глазах. Почему? Равен же за ним ухаживал. Парень посмотрел на дверь, за которой приводил себя в порядок оборотень. Стесняется? Но ведь раньше не стеснялся...

Равен не решался зайти обратно. Он чувствовал, что Вольфганг вдруг стал другим, чужим, страшным. Что воздух, которым они оба дышат, вдруг наполнился опасностью. Любовь повернулась другой стороной. Влюбленный волк вновь стал хищником.

Глава 20. Разговор с Вольфгангом

Прошло несколько дней. Равен, как мог, пытался ухаживать за Вольфгангом, стараясь не замечать жгучего тяжелого взгляда, наполненного ненавистью. Дни проходили в молчании. Оборотень не желал помощи мальчишки, но отказаться от нее пока что не мог. Хмурясь, он принимал еду из рук бывшего мужа и делал это лишь потому, что был пока что не в состоянии сам сходить за тарелкой бульона. Прикасаться к себе альфа не позволял. Равен больше не массировал Вольфганга, не подмывал. Это всё оборотень делал самостоятельно, превозмогая слабость и боль. В течение дня он пытался подняться, разминал себе руки, плечи, бедра. Вольфганг был оборотнем, и раны заживали гораздо быстрее, чем у человека.