Против течения

Поездки конца 80-х, особенно 90-х, начала 2000-х были очень интересными: города России, Дальний Восток, другие страны — Польша, Франция, Германия, Израиль, Англия, Штаты. Конечно, Юра мечтал и хотел посмотреть мир. Он сравнивал людей и страны с Россией и россиянами, всегда не в пользу последних. Из поездок всегда что-нибудь привозил мне, приятелям и приятельницам. Первая поездка за границу состоялась в Польшу вместе с А. Тропилло, где Юра даже выступил на телевидении. Оттуда он привёз замечательный букет цветов, который стоял у нас очень долго. Летние футболки, подаренные мне Юрой, я ношу до сих пор, хотя и рисунок на них уже исчез, а кое-где они протёрлись до дырочек…

Когда появилась видеокамера, он снимал всё. Особенно ценны съёмки святых мест в Израиле и храмов, которые он там посетил.

Но не всё было отрадно в поездках, особенно по городам России, где музыканты, как он тогда говорил, «оттягивались» — часто пили беспробудно, курили, гуляли напропалую. Юра никогда не курил. Запаха табака не переносил. Часто вернувшись с работы, он всю свою одежду вывешивал на открытые форточки, чтобы проветрить, и говорил: «Фу, мерзость, какая!» Побыв в накуренном помещении, потом не мог заснуть. У нас дома мы просили друзей не курить. «Вот, представь себе компанию собак или котов с сигаретами в зубах. Нет, они не такие идиоты, как люди!» В поездку я давала ему две таблетки снотворного, потому что в поезде, где всю дорогу шла гульба коллег, заснуть он не мог. А отдохнуть перед работой было необходимо. Однажды он составил особый список вещей для поездки и потом всегда следовал ему. Непременно брал фотоаппарат, видеокамеру. Снимал всё интересное, оригинальное. Мы и раньше много снимали нашей «Сменой».

Во Францию Юра ездил работать с О. Гусевым, в Израиль, Англию, США — с группой Чижа. С собой был всегда литературный блокнот, куда он собирал материал для своих будущих романов.

Особенно дорог его душе и сердцу стал «Голубой мессершмитт». Он буквально жил в том времени вместе со своими героями, сам «летал» на голубом мессершмитте. Он очень надеялся напечатать этот роман сначала в России, но редактор «Азбуки» возмутилась какими-то местами книги и с изданием ничего не вышло. Потом поманило немецкое издательство «Корина», обещав перевод на немецкий и издание книги. Как всегда, всё закончилось ничем.

Романы Юрия Морозова заслуживают тиражирования, рекламы и продажи на книжных полках. Я издала книги за свой счёт малым тиражом, даже не добившись продажи. Эти книги стали лишь достоянием избранных людей, книжных полок в библиотеках, где они, скорее всего, пылятся.

16. Женщины

Более подробно о поездках Юрия Морозова я написала в «Наших днях». Конечно, случались встречи с женщинами, тем более, что всегда многочисленны «батальонные» девушки, таскающиеся за известными музыкантами по городам, охотницы за знаменитостями. Об этом замечательно написал сам Юрий в «Парашютистах».

Но в юности женщины для Юры были поистине высшими существами, загадочными, прекрасными, всё понимающими, тонко чувствующими и романтичными. Снисходительное отношение к женщине, в его представлении уже как бы наделённой меньшим количеством разума и душевного полёта, появилось много позже. Юра хотел нравиться женщинам, а нередко стремился и покорять.

В ранний период нашей совместной жизни он много помогал мне по дому, даже стирал, потому что не хотел, чтобы меня захватывал быт. Но постепенно музыкальное творчество и работа стали всё больше отнимать его. Только летом, живя в палатке в нашем любимом Карабахе, в крымском лесу мы хозяйничали вместе. Юра научил меня варить суп «Карабах». Такой суп они варили в конце 60-х, путешествуя с компанией по крымскому побережью. Суть заключалась в следующем: сначала загружались нарезанные овощи — картошка, морковь, коренья петрушки, лук, через некоторое время — небольшое количество вермишели или риса, соль. И когда всё это достигало готовности, то наступал ответственный момент — открывали банку «Килек в томате» и загружали нацело её в варево, добавляя зелени и лавровый лист, если таковые имелись. Через 3–5 минут суп был готов. Юра поддерживал огонь в костре необходимой интенсивности.

Не знаю, как у него происходило всё с другими женщинами, но меня он всегда мерял по себе. Он — волк в лесу, сокол — в высоком небе. И я должна быть волчицей — уметь защищаться, бежать, если надо — кусаться, а иногда птицей взлетать высоко в небо — и видеть, что всё на Земле — только копошение. Я должна была быть вольной, сильной, умной, но самое главное — понимать его с полуслова, нет, даже с полувзгляда.

Когда я писала предисловие к своей первой самодельной книжке стихов, он прочитал его, и в одном абзаце, где было о нём, вставил слово «гуру» (то есть он — мой «гуру»). Тогда я не стала возражать. Юра вообще не любил возражений, а со стороны женщин в особенности. Однако стихи я писала давно, задолго до нашей встречи. И моим «гуру» здесь, скорее, был А. Блок.