Против течения (сборник рассказов)

–      Оля! Сейчас мне потребуется ваша помощь. Только вы не бойтесь: он уже мёртв и не опасен. Вот эти две сумки я выброшу в разных местах, а его придётся раздеть, все его вещи и паспорт сожжём в печке, а его вытащим (тяжело, конечно, будет) в огород, и там я его закопаю. Скоро стемнеет совсем. Надо торопиться. Ты боишься?

–      Да, Серёженька. Но я всё сделаю.

Потом Кое-как прикантовали на половике огромное тело Николая к месту его предполагаемого захоронения, прикрыли другим половиком. Серёжа принёс из сарайки совковую и штыковую лопаты, ломик на всякий случай. Вернулся в дом, взял с собой фонарик и сделал Ольге очередные указания:

–      Оля! Сперва брось в печку паспорт, потом его вещи подбрасывай по одной, всё проверь в комнате, наведи порядок, вымой полы, а потом сиди спокойно, не волнуйся. Жди меня. Там я один управлюсь. Ты, Оленька, главное, не волнуйся. Она сам во всём виноват. А ты его откуда знаешь?

–      Рядом с нашим общежитием находилось рабочее общежитие. Он жил там и ходил в гости к Наде Назаровой. А потом что–то надумал и предложил мне выйти за него замуж. Я ему, конечно, отказала. Он ушёл. А оказывается, что не забыл.

–      Ничего, Оленька! Ты ни в чём не виновата. Делай, что я тебе сказал и не волнуйся. Комнату посмотри очень тщательно, чтобы никаких сладов не осталось. Всё. Я ухожу.

Серёжа разметил примерно участок ямы и начал копать. Земля была чёрная, мягкая и податливая. Когда Серёжа углубился примерно на метр, его вдруг осенило: «А где же глиняный слой? Вот с этого бока вроде есть, а здесь нет. Здесь уже что–то закапывали. А если ещё один покойник! Вот это будут дела! Оленька вообще с ума сойдёт. Может, пойти и выкопать яму в другом месте? Нет, уже поздно. Покопаю ещё здесь немного, потом сброшу его сюда и зарою.

Серёжа продолжил свою работу. Фонарик не понадобился. Ночь наступила лунная и звёздная. В ночной прохладе привычному к такому труду Серёжке работалось легко. Его только смущало отсутствие глины. Серёжа в очередной раз воткнул штыковую лопату в землю... И тут что–то брякнуло. Полштыка вошло в землю. Дальше было что–то твёрдое. Серёжа вылез из ямы, сбегал в сарайку, притащил оттуда таз и стал осторожно сгребать в него землю вокруг этого «твёрдого». Он откопал кожаный мешок, туго перевязанный кожаным ремнём, развязал этот ремень, внутри оказался ещё один мешок, а потом что–то тускло блеснуло в лунном свете. Серёжа ощутил в ладони металлический холод, а во рту вдруг – вкус железа. Камень был настолько тяжёлым, что Серёжа сразу понял: у него в руке золотой самородок! Мешок был не такого уж большого размера, но весил, пожалуй, около двух пудов! Там было чистое самородное золото! Серёжа с утроенным энтузиазмом продолжил свою работу.

В яме оказалось три мешка с самородками и небольшими кусками золота и четыре мешка с золотым песком. Вот ниже их только и начинался глиняный слой. Серёжа покопал ещё немного по бокам. Кругом была глина. Больше ничего не было. Только 200 килограмм чистого уральского золота! Теперь понятно, почему его хозяева не вернулись из тайги! Их просто убили на прииске точно вот за такое же спрыснутое человеческой кровью золото!

Серёжа притащил Кое-как по одному мешки в сарайку и замаскировал их старой мешковиной и разной, выброшенной за ненадобностью домашней утварью. Потом вернулся к мирно дожидавшемуся его Николаю, свалил его в яму (здорово ухнуло, как бы соседи не проснулись), сбросил на него половики, быстренько совковой лопатой забросал яму чернозёмом, сровняв с землёй первый Оленькин шанс выйти замуж.

Серёжа вернулся в дом. На кухне сидела и плакала пригорюнившаяся Оленька. Серёжа взял обе приготовленные сумки и попытался подбодрить Олю.

– Ольга! Я через час вернусь. Не надо плакать. Назад теперь уж ничего не повернуть. Нам с тобой надо молчать до самой глубокой старости. Он сам во всём виноват.

Часы и утюг Серёжа забросил в пруд, как можно дальше от берега и в разных местах. Ботинки поставил аккуратно возле отдалённой от Ольгиного дома мусорки (Ботинки хорошие. Пусть кто–нибудь носит на здоровье). Остальное всё разбросал в разных местах.

Когда он вернулся домой, Ольга уже не плакала, но сидела по– прежнему на кухне в той же самой позе.

Пока Серёжа тщательно умывался, он думал: «Сказать Ольге о мешках? Нет, не стоит. Она и так уже несчастна. Да и папа не рекомендует посвящать женщин в подобные опасные дела. Пусть успокоится, может потом когда-нибудь... А золото здесь оставлять нельзя. Та же Марфа Сергеевна может найти его, и тогда всё раскрутится очень быстро. Завтра же на Граните приеду сюда... Нет, наложу в телегу берёзовых дров и повезу их в город. Никто и не подумает ничего плохого.

Приеду днём, когда Ольга будет в школе... Нет, ничего ей говорить не надо. Пусть живёт пока спокойно».

Зайдя на кухню, Серёжа залпом опустошил пол–литровую банку с водой. На столе был приготовлен для него завтрак. Ольга равнодушно и отрешённо смотрела на еду.

–      Оленька! Давай успокойся. Надо позавтракать.

–      Я бы сейчас, Серёжа, водки выпила.

–      А у тебя водки нет?

–      Нет.