Против течения (СИ)

— Дурак, отвали, больно же! — Верещит она в моих объятиях. Поздно. Я прижимаю свои губы к её и сквозь поцелуй приговариваю: — Цефофатса не умею, ну науфы, раф такая умефая… Ленка пытается смеяться, но получается не очень.

Половина моего сознания просто улетает в небеса в эйфории. Сердце раскалывается на множество кусочком, заполняющих все тело. Кровь пульсирует от ушей до кончиков пальцев.

Внезапно дверь, про которую мы забыли, в процессе наших забав начинает содрогаться под ударами. Это возвращает нас к действительности. Я отстраняюсь от Тришиной, она отпрыгивает в сторону, чтобы избежать удара. Вовремя! Дверь резко распахивается, из подъезда вываливается мужик с чемоданом.

— Вы чего безобразничаете! Зачем двери держите?! Приличные на вид ребятишки, а хулиганите! Тут люди на поезд опаздывают, а вы пройти не даёте. — гражданин, сурово размахивая чемоданом, скрывается в снежном мареве.

ГЛАВА 10. В ТЕМНОТЕ НЕ ВИДНО РОЖИ

Тот же вечер. Кабинет завуча школы № 82

Мария Кузьминична сидела у себя в кабинете, почти задыхаясь от возмущения. Нет! Ну, это ж надо так её подвести! Она к ним со всей душой, а они… Устроили прямо в школе разнузданный шабаш. Воспользовались её доверием. Превратили, и так идеологически рискованную, лекцию о западной музыке в танцульки, да не просто, а в темноте! Вот уж по истине: — «Темнота друг молодёжи! В темноте не видно рожи»…

Ну, я завтра устрою этому молодому дарованию, этому журналисту недоделанному, этому гусю лапчатому… так просто ему это не пройдёт! Надо его крепко наказать! Хотя как его накажешь? Двойку по поведению? Так, вроде бы, явных нарушений не случилось. Выгнать из комсомола? Сразу показатели по росту рядов упадут… Выговор вкачу по комсомольской линии, за поведение недостойное комсомольца. Ладно, пора домой. Дома с Петром переговорю, может он что подскажет.

Часом позже. Квартира Владимировых

— Пётруша, посоветуй, дорогой, как мне поступить — обратилась Мария Кузьминична к мужу, расслабленно сидящему перед телевизором.

— Да, Маш, что там опять у тебя комсомолята отчебучили? Опять твоя «звезда» Рогулин, что-то затеял?

— Он самый, ни дна ему, ни покрышки. Только Рогов его фамилия. Его в этом году просто пучит от инициатив. Вот и сегодня, ты совершенно правильное слово подобрал «отчебучил».

— Да, не тяни, рассказывай, нечего тут интригу на пустом месте раскручивать.

— Вот я и рассказываю, не сбивай меня, пожалуйста. Ну, значит, так. Предложил Боря создать в школе клуб любителей современной музыки. Всё так грамотно разложил. Мол, надо нести в комсомольские массы информацию о протестных настроениях… надо учить молодёжь различать хорошую и плохую рок-музыку… ну, и так далее. В общем, все хорошо, гладко, партийно и идеологически правильно. Но параллельно, сдаётся мне, он решил узаконить на базе школы банальные танцульки. Чтобы мальчики могли потискать девочек и попрыгать под модную музыку. Представляешь? Они сегодня даже свет погасили, чтобы лапать было сподручней!

— Ха-ха-ха! — Смеётся Пётр в голос. — Ну и дела закрутились в твоём школьном болоте. Давай по порядку. Официально у нас вся рок-музыка отнесена к буржуазным извращениям. Так? Так. Молодёжь, однако, через все преграды покупает, переписывает, слушает именно рок. Ты, кстати, как оцениваешь ту музыку, которую слышала?

— Да, Петь, я же не музыкант ни разу! Как я могу оценивать то, в чем ничего не понимаю? — всплеснула руками Марькузьминична.

— Брось, Маш, я же не прошу тебя давать музыкальный анализ. Скажи, просто — нравится или нет?

— Ну-у-у, — женщина задумывается минуты на две, — медленные композиции приятны, сладковаты немного, но можно сказать, что нравятся. Энергичные — просто ор, если рассматривать их именно как отражения протестных настроений, то вполне, но мне не нравятся. Я, правда, перевода текстов не знаю, поэтому, о чем они поют не известно…

— Вот! Уже ближе к требуемому! Тогда смотри внимательно. Притом, что официально у нас рок бичуется, пластинки с ворованными песенками «Мелодия» все равно выпускает, спекулей пластинок никто не ловит. Системы в контроле всей этой сомнительной продукции нет, в чём мне кажется большая ошибка. У тебя в школе сложилась прекрасные условия. Можно ослабить полицейские функции, но при этом всё будет под полным контролем. Поэтому, я бы тебе посоветовал спустить дело на тормозах. Попроси паренька этого быть поаккуратнее, но особо не ругайся, всё равно ведь ничего реально сделать ему нельзя.

— Но они же танцевать норовят в темноте! Это же сплошной разврат! Так же нельзя! Этого уж никак нельзя отрицать.

— Спокойней, милая, спокойней, — ворчит Петр Владимирович, — во-первых, все-таки это публичное место, а значит, ничего преступного там происходить не могло, провести рукой по попке это у нас преступлением не считается.

— Петя, но это же аморально! — продолжала возмущаться завуч. Это же ещё дети. Как ты не понимаешь.