Против тьмы

— Я знаю. И если ставить под сомнение клятвенные утверждения таких людей, как Спиноза и Ван Гельмонт, как можно верить тем ученым, которые утверждают, что способны измерить расстояния до звезд?

— Разница лишь в том, что массовое сознание не воспринимает научные истины, пока они публично не продемонстрированы и не обращены к общей выгоде. Всем известно чудо превращения серы в огонь, поскольку каждый может видеть это по двадцати раз на дню, для чего достаточно извлечь коробок из кармана и чиркнуть спичкой. Но если бы этот секрет ревностно охранялся небольшой кучкой избранных, общественное мнение считало бы его невозможным. Алхимик находится именно в таком положении.

Он стоит в стороне от мира и безразличен к нему. Чтобы добиться успеха, он должен быть абсолютно чист, и золото для него — пыль. Как правило, он производит его в небольшом количестве, достаточном лишь для того, чтобы удовлетворить его скромные потребности, но это вовсе не означает, что он лжец и мошенник. В наше время никто не отрицает теорию, что материя состоит из атомов, молекул и электронов в различных состояниях. Железо превращается в ржавчину, дерево и человеческая плоть, разлагаясь, становятся пылью, а кристаллы, оказывается, растут, хотя внешне похожи на мертвые камни. Современная же техника позволяет из стекла делать женскую одежду и даже изготавливать искусственные алмазы.

— Конечно, — согласился Саймон, по своей привычке увлекшись беседой настолько, что позабыл обо всем остальном. — Что касается металлов, все они состоят из серы и ртути и могут быть получены посредством солей. Металлы — плоды минеральной природы, и низшие из них остались «незрелыми» лишь потому, что затвердели прежде, чем сера и ртуть успели соединиться в нужной пропорции. Этот порошок — или философский камень, как его называют — является ферментом, который усиливает исходный природный процесс и под воздействием которого неблагородные металлы «дозревают» до золота.

— Именно так. Но не хотите ли вы сказать, что и сами стали экспериментатором?

— Нет, — покачал головой Саймон. — Я очень скоро понял, что это означает прожить всю жизнь аскетом — что вовсе не для меня, не говоря уже о вполне возможной неудаче. Кроме того, очевидно, что превращение металлов лишь символизирует овладение главной тайной — превращение материи в свет. Металлы подобны людям, и низшие соответствуют только что рожденным; постепенно те и другие очищаются: металлы — путем геологических катастроф, люди — путем перевоплощений, а таинственный фермент, превращающий свинец в золото, в духовном мире имеет своим аналогом эзотерическую инициацию, поднимающую дух человека к свету.

— И это было тогда вашей целью?

— В некотором смысле. Вы знаете, одно цепляет другое. Я обнаружил, что все это сильно связано с каббалой и, будучи евреем, я принялся изучать эзотерическое учение моего народа.

Де Ришло кивнул.

— Нет сомнения, вы нашли в нем массу интересного.

— Да, поначалу дело шло туго, но затем, проглотив предварительно, для общего развития, некоторое количество популярной литературы, я прочел книгу Зохар и кое-что из Мидрашим. Только потом передо мной забрезжил свет.

— Наверное, вы, как и большинство людей, которые много читали и хорошо знакомы с жизнью, начали считать, что наша наука крайне однобока и мы утеряли знания, хорошо известные в древнем мире.

— Верно, — вновь улыбнулся Саймон. — Я всегда был законченным скептиком. Но, едва начал изучать все эти вещи, я обнаружил массу свидетельств, говорящих о существовании тайных сил, которыми можно овладеть и пользоваться.

— Да. Многие прибегают к каббале для повышения своего благосостояния. И тут-то, наверное, вам и подвернулся Моката.

Саймон слегка содрогнулся, услышав это имя, и глубже закутался в пальто.

— Я познакомился с ним в Париже, — проговорил он, — в доме французского банкира, с которым мне приходилось время от времени вести некоторые дела.

— Кастельно! — воскликнул герцог. — Человек с искалеченным ухом. Я видел это ухо прошлой ночью, и у меня не было сомнений, что я знаю, кому оно принадлежит.

Саймон быстро кивнул.

— Правильно, это Кастельно. Так вот, мы встретились с Мокатой и, беседуя с ним, коснулись каббалы — предмета, которым я в то время очень интересовался. Он сказал, что у него есть много каббалистических книг и пригласил меня к себе домой, чтобы я мог взглянуть на них. Я, естественно, согласился; он тут же добавил, что в следующую ночь будет проводить магический эксперимент и спросил меня, не желаю ли я присутствовать?

— Ясно С этого все и началось.

— Да. Эксперимент, сам по себе, оказался весьма безобидным. Он произнес ритуальные заклинания четырех стихий — огня, воздуха, воды и земли и попросил меня посмотреть вместе с ним в зеркало — самое обычное венецианское зеркало, старое, покрытое пятнами. Пока я смотрел, оно подернулось дымкой, затем вновь очистилось, но вместо своего изображения я увидел в нем страницу газеты. Это была финансовая полоса «Le Temps» с котировкой парижской биржи, но самое интересное — номер выпуска был датирован тремя днями вперед.