Против ветра! Андреевские флаги над Америкой. Русские против янки

Люди, конечно, поймут – но скиснут. Скажут, что генерал уж не тот… Может, и был бы не тот, да спасибо Седому Лису Ли и его письму. Строчки были по-виргински изысканны, но за ними стояла добрая выволочка. Техасец сказал бы то же самое примерно так: «Не вздумай окочуриться или дать докторам чего-нибудь отпилить! Если тебе отрежут левую руку, я потеряю правую. Потрудись выздороветь. Это приказ, ясно?!» Так что докторам пришлось руку лечить, а не резать, а заодно выслушать немало слов, которые доброму христианину и вспоминать не следует.

– Заботьтесь о своих людях, сэр. А то я не узнаю прежнюю бригаду – всего третий день марша, а еле ноги волочат, – и чуть тише: – Смотри, чтобы до реки ни курицы не пропало, ни зернышка с поля. Многовато у тебя молодежи…

Командир бригады приглаживает невесело спущенный книзу ус.

– Им объяснили, в какую бригаду они удостоились попасть и что из этого следует. Так нам ускорить движение?

Щелкает крышка часов. Да, времени в обрез. Люди устали? Скоро ветер донесет речную влагу, и летняя сушь станет не такой изматывающей. Река… Зеленые рощи Пенсильвании… Люди заслужили передышку. Объявить дневку? Наверное. Мы только перейдем на другой берег, а потом отдохнем. Там, за рекой, в тени деревьев…

На мгновение генералу показалось, что нет июньского солнца над головой, вместо него пузатая лампа, вместо безжалостного белесого неба – беленый потолок, что он не сидит в седле, а валяется в постели, и все вокруг – серые колонны, бредущие к северу, скрип тележных осей, лошадиное ржание, толстая, красная, лохматящаяся от летнего солнца шея Уокера и даже приказ о наступлении на север – всего лишь горячечный бред.

Пришлось помотать головой.

– Вы дурно себя чувствуете, сэр?

Взволнованный голос адъютанта окончательно отогнал наваждение.

– Задумался, – генерал не соврал, но и не сказал правду. Не хватало, чтобы пошли слухи, будто у командира корпуса видения. Что до дневки… Его солдат не привык к нежностям! Вспомнилось – когда Джеб Стюарт подарил ему новый мундир, корпус заволновался. Дошло до криков: «Сними это, Джек!» Боялись, что с привычной рваниной закончится удача.

– Поторопи людей, Джим. Пора заканчивать войну.

Шпоры аккуратно прикоснулись к бокам маленькой гнедой лошадки. Той же, со спины которой он соскользнул месяц назад, зажимая рану. Маленькая лошадка – Джексон покупал ее для жены, но теперь смирное создание куда лучше подходит самому – осторожно двинулась вперед. Слух, еще не приказ – о том, что Старый Джек велел поднажать, – разошелся, да и налетевший ветерок с Потомака донес прелый запах речной тины. Солдаты зашагали бодрей. Иные провожают взглядами знакомую несуразную фигуру, разве что не чертящую стременами по земле. Вот один солдат – безусый новобранец в неизношенном мышином мундире от интендантства Конфедерации – обернулся к довольному соседу:

– Чему улыбаешься? Что нам больше ноги ломать? Да проклятая дорога нас скоро в порошок сотрет!

Двадцатилетний ветеран объясняет:

– Тому, что генерал не переменился. А значит, мы не только победим, но, может, и живы останемся.

Припомнил, как сжимал в бессильной ярости оружие, когда услышал, что командир тяжело ранен. Как молился, чтобы тот остался жив и корпус не перешел под командование к бездарю, способному только посылать людей на убой. Вспомнил, как от них – всех вместе – раз за разом драпали янки, оставляя раненых, убитых, пленных, мундиры, башмаки и – лично ему – новенький карабин Спенсера. Больше никаких «суй в дуло», «надеть пистоны на шпеньки». Правда, нужно доставать патроны… Но вот человек, означающий для солдат победу, а заодно – и жизнь, свесил нос. Ничего, сейчас хандра пройдет!

Карабин с утра изрядно потяжелел, но солдат вскинул его над головой, как тростинку:

– Ура Старому Джеку! Ура генералу Джексону!

Крик подхватили, и вот герой Юга, приложив руку к козырьку кепи, едет вдоль радостно орущих полков. Стена. И серые (а больше желтые) булыжники, из которых она сложена.

Бой шел третий день. Армия сражалась, как никогда прежде, – но все выходило как-то не до конца. Разве Стюарт смог-таки выиграть фланг, и то лишь благодаря тому, что Мид трижды бросал свою кавалерию против линий Каменной Стены. Они их не порвали… да даже не доскакали. Но задержали достаточно, чтобы вцепиться в Кладбищенский холм. Теперь эта позиция еще важней. Если ее промять, половине синих бежать будет некуда, а второй займется Джеб.

Только бы взять Холм…

Они снова сидели на ящиках из-под галет – возле штабных палаток на западном склоне Семинарского хребта. Янки охотно бросают провиант. У северян-то еды много. Разговор с глазу на глаз, начистоту. Только командующий армией и командир корпуса, который давно заслужил собственную армию… если бы Конфедерация умела выпускать армии так же, как кипы хлопка. Роберт-Эдвард Ли не знает ни одного другого подчиненного, которому можно изложить боевую задачу без экивоков. Называя вещи своими именами.