Против ветра! Русские против янки

— Оружие для вас слишком тяжело… но не безнадежно. На будущее, если понадобится из него стрелять, старайтесь найти опору. Сейчас, например, вполне сойдет бруствер. Так. Хорошо. Цельтесь в тот мешок. Спуск у этой модели тяжелый, но постарайтесь не дергать…

Фонтанчик песка встал рядом с целью. Берта приуныла:

— Мимо…

— Вы удержали оружие. Сил на спуск хватило. Остальное — практика. Пока же прячьтесь за мешками. Вам незачем подставляться под пули…

И отвлекать офицеров от работы. Берта была согласна, что ей в бою делать нечего, и поначалу честно свернулась за укрытием. Рядом, как утес, воздвигся Джеймс:

— Я постреляю с жентмунами, хозяйка?

А почему бы и нет?
Потом был голос, как высверк стали:

— Можно.

Ружейный треск, такой несолидный по сравнению с привычным голосом бога войны. Она видела лишь приклады, шомпола, обрывки бумажных патронов… Потом пришел ответ — далекий тугой грохот. Не холостой! Близкий удар. Тишина… Вновь треск винтовок. Еще удар взрывчатого молота. Над укрытием — тонкий свист осколков мешается со словами, которые Берте слышать нельзя! Кто-то упал, и правильно было бы — перебороть себя, метнуться на помощь, перевязать. Но… она захлопнула глаза раньше, чем в них потемнело, и только губы вознесли беззвучную молитву. Не за себя, но за того, кому она не в силах помочь по слабости своей… Привычные слова помогли, выстрелы и стоны словно притихли. Берта шептала… и ей было скорее стыдно, чем страшно.

Но голос-клинок отрубил:

— Прекратить огонь.

Тогда она замолчала, чтобы шепот никто не расслышал.

— Они уходят. Пусть спокойно заберут раненых.

Два слова — голос великана. Остальное — обычная речь лейтенанта Баттерфилда:

— Мисс Берта, вы как?

— Хорошо…

Она встала, оперлась о бруствер и принялась рассматривать уходящую к горизонту черточку.

— Я не видела… они были на корабле?

— Парни крепкие, — сообщил Джеймс, — не струсили. Я знаю, хозяйка, что их солдаты крепкие. А что моряки — не знал. Их масса Дэн гоняет… И масса Южин… Вот глупый Джимс и думал — трусы. Оказывается, нет.

— Да, — Берта погрустнела, — я не такая страшная.

— Нет, страшная! Они только не поняли еще…

Со стороны моря донесся раскат. Джимс не привык заслонять собой прежнего хозяина, замешкался — и Берта успела увидеть смерч из песка и дыма, выросший перед бруствером. Ударил тугой воздух, голову дернуло, будто за волосы… Братья в детстве себе такого не позволяли!

Рука сама поднялась к уху — убрать возникшее неудобство. Отдернулась, перепачканная липким, влажным, теплым… красным!

Короткий вскрик, темнота. Холодные капли на лице.

— Мисс Берта? Все хорошо, они ушли…

Значит, можно открыть глаза? На серой ткани платья — черные пятна… Свет снова померк.

Опять дымы. Но флаг! Синий Андреевский крест на алом полотнище! И вообще, чарлстонец не узнает этот корабль, только ослепнув! Выгнутая, как спина недовольного кота, палуба, три наклоненные трубы, невысокая мачта — только наблюдателя держать… Блокадопрорыватель — от киля до клотика. Норман Сторм, как и обещал, явился и несется к берегу, словно за ним морской царь с трезубцем наперевес гонится. Нет, не к берегу… Возле сидящего на мели транспорта останавливается как вкопанный. Летят кошки. Мгновение — и корабли сцеплены намертво, а экипаж принимается опустошать трюмы чужого приза, словно своего. Между тем тали бухают на воду катер. Из трубы рвется дым, потом и огонь: словно спичкой чиркнули. На носу выпрямилась в полный рост фигура в белом. Капитан Сторм на фоне черного облака — как и всякий шторм. Театрально, но эффективно. Хотя промочить ноги ему все-таки придется: причал здесь пока не построен…

Разумеется, хлебнувшими воды туфлями не обошлось. Мистера Сторма обдало до пояса, но подобные мелочи не мешают ему вести разговор, словно на паркете в гостиной общих знакомых. Теплый вихрь комплиментов — какое счастье, что она сумела привести себя в порядок! Спрятала в складке то, что видеть не может, и булавкой заколола. И поврежденное ухо прикрыла. Серьги теперь не для нее. Да и выбор причесок сократился… Между тем Норман, не переводя дыхания, переходит к делу:

— Итак, у вас есть шестьсот тонн медной руды, — капитан просто лучится довольством, — ну, или будет через пару часов. Когда янки вернутся, меня здесь и след простынет. Впрочем, руда эта не моя и никогда моей не будет. Я не собираюсь нарушать закон… Но я намерен взять солидную фрахтовую плату за срочность и за риск. Эти шестьсот тонн все равно что в порту заказчика. Э-ээ… Джонс? Ты что такой мрачный? У тебя что, не взяли груз?

— Нет. Не то чтобы не хотят, но мешают друг другу. А командир ополчения вообще приостановил реализацию… Я бы провосту пожаловался… но этот парень и есть местный провост. Заодно.