Против ветра

Я открываю глаза и приподнимаюсь, оперевшись на локоть. По тому, как она одета, я вижу, что она уже настроилась на работу.

— Ты прекрасно выглядишь. Даже когда одета.

— Спасибо. Ты тоже. Даже когда не одет. — Она присаживается на край кровати. — Но тебе пора бы уже и вставать.

— Не могу.

— Почему?

— Есть одно затруднение. — Я показываю пальцем.

Она еле-еле дотрагивается до пульсирующей головки члена ногтями, покрытыми ярко-красным лаком.

— Это несправедливо, — отвечаю я, не в силах сдержать стон.

Секунду она нежно и почти машинально поглаживает мой член, потом берет его в рот, обхватывая целиком губами. Я почти сразу кончаю, в изнеможении откидываясь на подушки, словно вытащенная на берег рыба.

— Я пока пущу воду из крана, чтобы ты принял душ, — говорит она, осторожно вытирая губы кончиком простыни.

— У меня другое предложение, получше. Я подожду тебя здесь. Делай все свои дела и приходи. А я буду ждать, раскрыв объятия.

— Не пойдет! У меня все утро забито совещаниями, затем, во время обеденного перерыва состоится симпозиум, а потом надо сломя голову мчаться домой, чтобы вкратце информировать своего старшего компаньона обо всем этом, и вот тогда на сегодня, пожалуй, все! — Она решительно сбрасывает простыни на пол. — А ну живей, малыш, живей! Ну-ка, раз, два и готово! Первым делом ты пригласишь меня позавтракать, а поэтому надо торопиться. А ну, живей!

Она вытаскивает меня из постели, силой ставит под душ. Регулируя кран с горячей водой, я слышу, как она говорит с кем-то по телефону. В ее голосе сквозят нетерпеливые нотки: «Чем скорее, тем лучше, о'кей? Штаны на себя натянешь, и вперед!»

Таким голосом адвокат, знающий себе цену, говорит с упрямым клиентом.

Я нежусь под душем меньше времени, чем хотелось бы, у нее куча дел, и мне приходится с этим смириться, по крайней мере до завтрака. Я надеваю новый костюм, который она мне купила вчера, модный, дорогой костюм, и мы спускаемся в лифте навстречу новому дню в нашей жизни.

— А чем тебе не подходит ресторан в отеле?

— Здесь будет лучше.

Мы едем на машине по центральной части Денвера. Она за рулем «тауруса», который мы взяли напрокат.

— Я смотрю, ты прекрасно ориентируешься.

— Я два лета подряд проходила здесь практику. Она целеустремленно ведет машину: спина прямая, руки твердо сжимают руль.

— А что это за место, куда мы едем завтракать? Как оно называется? Где находится? — Я смотрю через окно. Райончик так себе.

— Увидишь. — Она загадочно улыбается, словно Джоконда. — Ты мне доверься. Тебе понравится. Обещаю.

Мы в самом центре испанского района, проехали уже по меньшей мере с десяток кварталов, и ни в одном из них я не видел указателя на английском языке.

— Мне казалось, у тебя сегодня день расписан по минутам.

— Я сама знаю, что мне делать, — в ее тоне проскальзывает легкое раздражение. — Поэтому сиди и не рыпайся, ладно?

— Не знаю, куда ты меня везешь, но там, наверное, подают на завтрак одни кукурузные лепешки, черт бы их побрал!

В ответ — та же самая улыбка Джоконды, которая выводит меня из себя.

— Такого завтрака у тебя никогда еще не было и не будет, иначе я верну тебе всю сумму в двойном размере.

Она ставит машину в середине квартала перед домиком, покрытым бледно-розовой штукатуркой и выкрашенным краской бирюзового оттенка, которая уже сильно облупилась. Тихая улица, вокруг только жилые дома, во всем квартале ни ресторана, ни вообще какой-нибудь коммерческой структуры.

— О'кей. За чей счет?

— Один старый друг захотел угостить тебя завтраком.

— Старый друг? Слушай, Мэри-Лу, что происходит?

Не отвечая, она вылезает из машины. Я неохотно следую ее примеру, она устраивает какой-то розыгрыш, и я не знаю, в чем тут дело. Не люблю, когда мне преподносят сюрпризы. Я уже начинаю строить догадки, а не подстроена ли вся эта история, начало которой было положено нашей случайной встречей в аэропорту?

Дверь, ведущая в дом, открывается. Выходит мужчина. Он невысокого роста, ладно скроен, судя по виду, испанского происхождения. Этакий живчик, мелькает у меня мысль. Он напоминает мне франтоватого игрока на скачках — ботинки начищены до блеска, складка на брюках остра, словно бритва. И лишь по гладко зачесанным назад седым волосам со стальным отливом видно, что ему уже за пятьдесят, так что молодым его не назовешь. Подойдя, он чопорно здоровается с Мэри-Лу за руку.

— Быстро доехали. — Говорит он без акцента, голос слишком низкий для такого тщедушного мужчины. Голос, в котором слышны властные нотки.

Он полицейский. У меня возникает смутное ощущение, что его лицо мне знакомо, но я не могу припомнить, где его видел.

— Виктор Меркадо, Уилл Александер, — говорит Мэри-Лу, представляя нас друг другу.

— Я слышал, вы на редкость здорово готовите! — говорю я, даже не пытаясь скрыть сарказм.

Он криво улыбается, так, что все лицо пересекают морщины.

— Для вас я приготовил кое-что вкусное. Заходите.

Гостиная маленькая, но в ней идеальная чистота. Над диваном большой портрет Элвиса, выполненный на черном бархате. Я перевожу взгляд на Мэри-Лу. Она стоит с напряженным видом. Что, черт побери, все это значит?