Против выборов

Разносторонние исследования синдрома демократической усталости позволяют выделить четыре отдельных диагноза: виноваты политики, виновата демократия, виновата представительная демократия и – частный случай последнего – виновата выборно-представительная демократия. В предложенном порядке я и собираюсь их рассмотреть.

Виноваты политики: диагноз от популистов

Все политики – карьеристы, они только хотят набить карманы, они паразиты, нахлебники, они понятия не имеют, как живут простые люди, лучше бы они все катились ко всем чертям, – эти штампы давно известны. Популисты жонглируют ими каждый день. Согласно их диагнозу, кризис демократии – это в первую очередь кризис политического персонала. Нынешние правители, рассуждают популисты, образуют демократическую элиту, особую касту, полностью отдалившуюся от нужд и тревог простого народа. Неудивительно, что демократия переживает тяжелые времена!

В Европе мы почти дословно слышали это из уст таких политиков со стажем, как Сильвио Берлускони, Герт Вилдерс и Марин Ле Пен, но также и от новеньких, вроде Беппе Грилло в Италии и Норберта Хофера в Австрии, и от партий «Йоббик» (Венгрия), «Истинные финны» (Финляндия) и «Золотая Заря» (Греция). В англоязычном мире мы наблюдали зрелищное продвижение таких фигур, как Найджел Фарадж и, естественно, Дональд Трамп. Они считают, что от синдрома демократической усталости существует относительно простое средство, а именно: более адекватное представительство населения, точнее говоря, более народное представительство населения, желательно за счет большего количества голосов за их же популистскую партию. Лидер такой партии позиционирует себя как прямой представитель народа, некий рупор его истинных чувств, олицетворение common sense[6]. Он утверждает, что уж он-то, в отличие от своих коллег, близок к простому народу. Он выражает словами то, что они думают, и делает то, что нужно. Популистский политик заодно с народом, – вот их риторика.

Нам прекрасно известно, что все это очень спорно. Не существует единого «народа» (каждое общество состоит из разнородных элементов), не существует Volksempfinden[7], и нет ничего более идеологизированного, чем common sense. Common sense – идеология, отказывающаяся видеть собственную идеологию, что-то вроде зоопарка, искренне считающего себя частью нетронутой природы. В представлении, что можно органически слиться с народом, пропитаться его ценностями и чутко реагировать на его изменяющиеся потребности, больше от мистики, чем от политики. Не бывает единения с народом, зато существует такой маркетинговый ход.

Популисты – политические дельцы, пытающиеся прибрать к рукам как можно б'oльшую часть рынка, при необходимости приукрасив себя романтическим китчем. Непонятно, как они, придя к власти, собираются поступать с инакомыслящими, ведь демократия – это власть большинства с уважением к меньшинству, иначе она выродится в небезызвестную «диктатуру большинства», и мы окажемся в еще более плачевном положении.

Поэтому популизм как решение проблемы больной демократии не обещает ничего хорошего. Но если лекарство не помогает, это еще не значит, что в постановке диагноза нет толка{25}. У современного народного представительства действительно наблюдаются проблемы с легитимностью, в этом популисты правы. Не на пустом месте появился термин «дипломная демократия»{26}: в наших парламентах огромный перевес людей с высшим образованием. Плюс сложности с новыми кадрами. Если раньше народных представителей выбирали, потому что они были «важными членами общества», как писал социолог Я. ван Дорн, то теперь даже среди популистов все чаще можно видеть «профессионалов от политики, часто это молодежь, у которой больше амбиций, чем опыта. Им только предстоит стать важными членами общества – за счет того, что их выбрали»{27}. Такие же опасения вызывает тенденция относиться к должности члена парламента как к интересной карьере, как к полноценному роду деятельности, а не как к временной службе на пользу общества в течение нескольких лет. Случается даже, что это «ремесло» передается от отца к сыну. Во Фландрии так образовалось несколько «демократических династий»: к работе уже подключилось второе поколение семей де Кро, де Хюхт, де Клерк, ван ден Боссе и Тобак. Громкое имя прокладывает дорогу в парламент, «хотя иные из них с другой фамилией не прошли бы даже на выборах в местный муниципалитет», как рассказал мне один бывший политик off the record[8].