Против выборов

Соблюдая объективность, было бы нечестно просто отмахнуться от популизма как от чего-то, что противоположно политике по своей сути. В своем лучшем проявлении это попытка справиться с кризисом демократии, повысив легитимность представительства. Популисты предлагают простой, но мощный способ борьбы с синдромом демократической усталости: полное переливание крови, и побыстрее. Парламент нуждается в свежей крови! А остальное приложится само собой. Противники задают вопрос, будет ли это способствовать эффективности. Лучше ли будет управление, если поменять команду? По их мнению, проблема не в исполнителях, а в самой демократии.

Виновата демократия: диагноз от технократии

Медлительность и осторожность демократического пути принятия решений подрывают веру в саму демократию. В ситуации колоссальных и требующих немедленного решения вопросов, таких как, скажем, кризис в еврозоне, идет поиск более эффективных систем. Почти сразу на ум приходит технократия. При технократическом строе блюсти общественные интересы доверяют экспертам, которые, опираясь на свои технические знания, должны безопасно провести корабль страны по бурным водам современности. Технократы займут место политиков и будут управлять страной, не заботясь о выборах, предлагая решения, рассчитанные на долгосрочную перспективу, проводя непопулярные реформы. Управление страной станет в их руках вопросом civic engineering[9], «менеджмента по устранению проблем».

Существует мнение, что за технократию ратует обеспокоенная элита, заботящаяся о том, чтобы бизнес процветал. Так что же, простой народ выбирает популизм, а элиты – технократию? Отнюдь нет. По результатам проведенных в США исследований беззаботно передать власть в руки невыборных экспертов или предпринимателей готовы в том числе и простые люди: «Народ предпочитает наделять властью тех, кто ее не жаждет», – пишут авторы авторитетной книги «Невидимая демократия» («Stealth Democracy»). Большинство граждан хотят, чтобы демократия походила на бомбардировщик Stealth[10] и была невидимой и эффективной. «Успешные бизнесмены и независимые эксперты, даже не обязательно обладающие эмпатией, представляются людьми компетентными и способными и при этом не стремящимися к власти. Многим этого достаточно; во всяком случае, это лучше, чем то представительство, которое предлагается им сейчас»{28}.

Нынешний политический дискурс во многом продолжает «постполитическое» мышление девяностых годов. Во время Third Way[11], Neue Mitte[12] и Cohabitation[13] существовала вера, что идеологические различия остались в прошлом. После десятилетий борьбы левые и правые вдруг стали ходить под ручку. Решение есть, как тогда говорили, его нужно только воплотить в жизнь; дело осталось за «верным управлением». Идеологическая борьба уступила место принципу TINA: There Is No Alternative[14]. Уже тогда была заложена основа для технократизации политического пространства.

В качестве ярчайших примеров подобного поворота к технократии в недавнее время можно назвать Грецию и Италию, где команду правительства возглавляли невыборные главы правительства. С 11 ноября 2011 года по 17 мая 2012 года у власти был Лукас Пападимос, с 16 ноября 2011 года по 21 декабря 2012 года – Марио Монти. В самый пик кризиса специализация этих людей в сфере экономики и финансов (один из них – банкир, другой – профессор экономики) была их главным козырем.

Но технократия осуществляется и во многих других, далеко не таких заметных, областях. За последние годы национальные парламенты уступили огромную часть своей власти таким межнациональным организациям, как Европейский центральный банк, Европейская комиссия, Мировой банк и Международный валютный фонд. Не будучи выборными органами, они во многом содействуют последовательной технократизации принятия решений. Банкиры, экономисты и финансовые аналитики тоже крутят рычаги власти.

И это касается не только иностранных организаций. Вообще-то любое современное национальное государство приобрело технократический оттенок за счет того, что некоторые компетенции были переведены из демократического поля куда-то в другое место. Например, значительно возросла власть центральных банков и конституционных судов. Судя по всему, правительства сочли необходимым вырвать такие системообразующие задачи, как финансовый контроль и конституционные проверки, из лап партийной политики и сделать их независимыми от сопряженной с ней ставки на успех у избирателей.