(Противо)показаны друг другу

И тут я впервые вижу на лице Юсупова едва сдерживаемую улыбку.

— Всегда знал, что ты дура, но, чтобы настолько.

— Ну главное, чтобы мне нравилось.

— Тогда уж лучше первый вариант. А еще лучше, — ловит мой подбородок пальцами. — Член. Просто член.

— Я бы не сказала, что прям-таки лучше. Нехорошие у меня ассоциации с этим самым членом. Члены профсоюза, члены партии, члены политбюро, члены правительства. Ну фу прям. Так что, мне больше по вкусу Филипок. Ты, кстати, руки мыл, чтобы мне подбородок трогать?

— Помыл. Но у меня как раз на большом и указательном пальцах твердый шанкр. Так что, сколько не мой, его не отмоешь, — парирует в ответ Юсупов.

— На указательном и большом? Так, стоп, а ты что ими делал? На мальчиков все же переметнулся?

— Рот закрой и на колени, — зло бросает Егор, надавливая на мои плечи. Офигеть. Этот придурок, что и вправду думает, что я согласна на минет?!

— Прям как в книгах. Но ты не олигарх. И у меня нет бриллиантовой Марьиванны.

— Что ты несешь?

— Сейчас ничего. Через три дня понесу сумки к ЖД вокзалу. Поеду в деревню к бабуле на целый месяц. Тяжелые, надо сказать, сумки, — спускаю штаны Юсупова на уровень щиколоток.

— Ты что делаешь?

— Штаны снимаю. Сам же сказал, цитирую: «Если не снимешь с меня штаны и не начнешь работать ртом, я иду к управляющему». Снять, значит снять. Работать ртом, значит болтать. Делаю все, как ты просил.

— Доиграешься ведь, Лиль.

— Я еще и не начинала играть, — приподнимаю его ногу. — Да дай штаны застираю. Потом, так уж и быть, поработаю ртом, как ты хочешь.

Наивняк. Просто детский сад, дающий мне стянуть с себя штаны.

— Сейчас все будет в шоколаде. Никто и не подумает, что у тебя настали критические дни. В смысле неудачные дни. Я сейчас все быстренько простирну. У меня в комнате отдыха как раз есть суперсредство, — быстро открываю замок и хватаюсь за ручку двери. Нажать не успела, Егор резко дернул меня на себя, закрыв ботинком дверь.

— Я передумал, — одергивает из моих рук джинсы. — Давай просто трахнемся, а то мне стремно тебе свой член доверять. Еще откусишь.

— Да, я могу, — усмехнувшись, произношу я.

— Ну вот раз «да», значит прощай юбка, — резкий разворот и молния моей юбки оказывается расстегнутой, а вместе с ней и сама юбка оказывается внизу. В другом случае я бы похвалила Юсупова за ловкость рук, но не сейчас, когда оказываюсь перед ним в трусах с болтающейся тканью в ногах. Он отходит на шаг назад и с задумчивым выражением лица бросает. — В трусах-таки. И очень даже симпатичных. Молодец, есть прогресс.

— Я знаю, что молодец, а вот ты — нет. Мое «да» было не относительно нашего соития, а касательно того, что я откушу кусок твоего герпесного члена, — пытаюсь наклониться вниз, дабы натянуть на себя столь нужный элемент одежды, да вот хрен там. Егор хватает меня за руку.

— Куда? Я без штанов — ты без юбки. Или ты думала я такой дурак, что отпущу тебя со своими джинсами?

— Эммм… ну вообще-то, да, думала, что ты дурак. Нет, не думала. Уверена, что ты он самый. Дурак, — по слогам произношу я, глядя в смазливую Юсуповскую морду.

— Дура, — легкий толчок в руку, и я пошатываюсь.

Воспользовавшись этим моментом, Егор подталкивает меня к столешнице раковины и быстро стягивает с моих ног юбку.

— Я тебя говорил, что ты меня бесишь?

— Да. Только что. Но при этом оказывается ты желаешь вставить свой Филипок в мою Марьиванну. Странно это как-то, не находишь?

— Конечно, нахожу. Более того, это даже не странно, а ненормально, когда девка кличет член Филипок, а звезду — Марьиванна. Попахивает психиатрией. Не пробовала к психиатру обратиться?

— Пробовала. Последний психиатр заблокировал мой номер как раз позавчера, — с особым удовольствием произношу я. Хочу еще что-то сказать, но не успеваю.

Юсупов грубо хватает меня за шею и тянет на себя. Происходит что-то пипец ненормальное. Мы оба пялимся на губы друг друга. Вот прям попахивает это чем-то… чем-то нехорошим. Шумно сглатываю, а в следующий момент этот мудила присасывается к моим губам. Хотела бы я сказать, что мне неприятно ощущать на себе его губы и нагло орудующий язык в моем рту. Но не могу, ибо это очень даже приятно. Обхватываю ладонями его затылок и закрываю глаза, полностью растворяясь в этом безумстве. И только спустя какое-то время осознаю, что сосусь, а это именно так, ибо поцелуем это назвать сложно, с мудаком, который изрядно попивал мою кровушку на протяжении трех лет, да еще и является объектом воздыхания моей подруги. И всплывшее в памяти — Лилька секонд-хенд, окончательно охладило мой пыл и включился режим нелюбимой мной обиженки, от чего я резко укусила Юсупова за нижнюю губу.

— Ты больная, что ли?

— Кажется, мы с этим уже определились. Да! — отталкиваю от себя Егора. — Только больная может сосаться с таким чмом как ты, — а в следующий момент распахивается дверь туалета. Охренеть — администраторша Елена, мать ее, Петровна.