Противо Речия (сборник)

Кажется, с минуты на минуту он приедет с работы, заботливо поставит «под навес» свою «веломашину», войдет в кухню и скомандует усталым, чуть поскрипывающим голосом: «Ну что, матушка, давай исть». Он всегда так смешно говорит: «исть» вместо «есть». А бабушка начнет греметь тертой алюминиевой посудой и звать всех к столу.

Я, как это сейчас делает мой сын, буду до последнего саботировать ужин, но ровно до тех пор, пока дед демонстративно не оближет свою персональную ложку с треугольным черенком и выгравированными на нем двумя косыми линиями и многозначительно не посмотрит на меня.

Но если и это не поможет, то фраза «Ща получишь этой ложкой в лоб», которая за всю историю осечек ни разу не давала, сработает и в этот раз. Затем бабушка начнет мыть посуду в большой эмалированной миске, а я полезу на подоконник – рассматривать единственную семейную реликвию – настоящую староверческую икону…

Для этого и существует родина.

Для памяти.

Здесь нет живых и нет мертвых.

Только свои.

Все вместе.

Раскол

Раньше я любил возвращаться в город.

Было время, когда не имело никакого значения, как долго ты отсутствовал и где все это время находился – некая непостижимая сила влекла тебя домой. Влекла настолько сильно, что тебе было плевать решительно на все дорожные знаки, разметку и предупредительные вспышки фар несущихся навстречу машин. Ты летел домой, и в то мгновение, когда надежно укрытая небосводом равнина с невозмутимо распластавшимся на ней твоим городом вдруг возникала перед тобой, сердце что есть силы подпрыгивало куда-то вверх и ты каждой клеткой своего усталого, затекшего тела ощущал его счастливую барабанную дробь.

Буквально за несколько сот метров от въезда ты все же сбрасывал скорость, с облегчением отстегивал опостылевший ремень безопасности и поднимал телефон: «Алло, мам. Ну я на месте. Да, добрался, нормально». Город тотчас проглатывал тебя, плотно окутывал смогом и шумом, по-хозяйски сопровождал тебя сквозь хитросплетения собственных улиц и перекрестков вплоть до самого пункта назначения. Дома ты еще долго сидел на балконе и вглядывался в до мельчайших подробностей изученный, замыленный пейзаж, словно пытаясь наконец постичь, чего именно тебе не хватало там, вдалеке. Засыпал ты по-детски быстро, и даже сны в эту ночь не смели тревожить тебя.

Я так и не смог вспомнить, когда именно все это закончилось, в какой момент наступил раскол. Просто однажды поймал себя на мысли, что мне больше не нужен этот город, и сила, которая раньше влекла меня сюда, полностью себя исчерпала. Безвольно растекшаяся по равнине, рыхлая, окутанная свинцовой дымкой лепешка больше не порождает ни единой положительной эмоции. Возможно, в этом виноват я сам, возможно – люди, но скорее всего никто. Все проходит.

Говорят, твой дом там, где сердце. Неправда. Мое сердце и мой дом находятся в совершенно разных точках. И, что самое печальное, между ними нет сообщения.

Метеочувствительность

Все как обычно. Омерзительно серый теплый декабрь со всеми своими погодными и атмосферными репризами. А я так плохо переношу смену погоды.

Буквально вчера черное, намертво сросшееся с землей небо словно гигантское пресс-папье вжимало тебя в асфальт, ветер швырял в лицо грязный, перемешанный со льдом дождь, а люди на улицах обреченно сбивались в хмурые, непривычно тихие стаи, время от времени адресуя друг другу отрывистые, лишенные смысла и эмоций слова.

А вот сегодня неба не видно. Ощущение неба исчезло напрочь. От этого очень неуютно – белесый фон вверху и какая-то предельная прозрачность вокруг. Штатный понедельник: карусель осунувшихся, измятых лиц, наспех приклеенные улыбки, угловатые, нервные телодвижения. Ты словно застыл в гигантской сфере, заполненной вакуумом. Ты неподвижен – бесшумно и медленно сфера вращается вокруг тебя. Во всем этом есть какая-то цикличность, особая логика, не требующая специального подтверждения либо опровержения. Тем не менее, ты ее чувствуешь, ты пульсируешь в ее ритме и твердо знаешь, что произойдет с тобой через минуту или через час.

Любой понедельник – своего рода день сурка, механический балет привычек, флешбэков и дежурных фраз. Усталость. Вселенская, бесконечная, топкая усталость. Как будто и не отдыхал вовсе. Никогда.

И здесь в твое усталое созерцание вторгаются пышущие жизнью и струящиеся энергией существа, на которых понедельник почему-то не оказывает столь магнетического воздействия. Кажется, они решили во что бы то ни стало сойти с ума, причем, именно сегодня – это принципиально. Мало того, они изо всех сил попытаются приобщить тебя к собственному безумию.

Внезапно взрывается мобильник. Друг. Лучший.

– Привет, друг, мы тут собрались Прохора кастрировать…

– Прошу прощения…

– Прохора, кота нашего.

– Это прекрасно.

– Что прекрасно?

– Я люблю котов. Пусть даже евнухов.

– Слушай, у тебя же был знакомый ветеринар?

– Твой кот настаивает, чтобы именно я рекомендовал ему ветеринара?

– А что с настроением?

– Саша, не дохуя ли динамики привнесли в мою жизнь яйца твоего кота?