Противоборство

– Да, без этого будем считать наша сделка, так, кажется, теперь такие вопросы называют, не состоится, пусть ищет другого.

– Ну, лады, только ты пойми, я такие вопросы не решаю. Объясню, как ты назвал баранья башка? Так вот ей и объясню твоё решение, а он пусть думает сам, в конце-то концов, это его голова, чего тут выжимать копейки, которые для него это тьфу. Нет, вру, для него это главное, после его жизни и здоровья… Далее чтобы уж подвести последнюю черту. На расходы в той стране тебе даётся пластиковая банковская карта на двести штук баксов. Надеюсь, хоть это тебя устраивает?

– Нет, объясни этому боссу. Ранее, до того как он и иже с ним громил контору, с натягом, может быть, и хватило, а сейчас, когда всё продано, агентура распущена, вернее разбежалась из-за их «умелого» управления, такой суммой только можно смешить деловых людей, подвизающихся в этом бизнесе. Полагаю, минимум в четыре, а для надежности и в пять раз следует ее увеличить.

Генерал развеселился:

– Как… как ты назвал «баранья голова?» Отсмеявшись произнёс:

– Всё равно не мне решать, пусть думает. Завтра в это время встречаемся здесь, сообщу тебе выводы этой головы. Но рёву и стенаний мне придётся послушать, знал бы ты сколько.

– Генерал снова налил, выпил, крякнул с аппетитом, заел капусткой с огурчиком и ещё не остывшей жареной картошкой.

– Уф, давно такого не едал, а как идёт, мать честная, не хочешь, а снова выпьешь. Чёрт, может и мне податься в пролетарии, глядишь, каждый день ел был такой экологический чистый продукт. Ты же ведь сам выращивал эти овощи?

– Сам, сам, никаких удобрений, гарантирую. Ешь, вспомни свою молодость.

Генерал снова налил, выпил, поел, откинулся.

– Да-а, была молодость, были свои радости, делали нужное, важное дело и полагали так всё и надо. А теперь? Ну да, чего об этом говорить. Ну а насчёт экологических чистых продуктов не получится. Моя жёнка и уже повыросшие детки привыкли потреблять совсем другую пищу и не перейдут вот на такую. Хотя совсем вот не понимаю. Сынок сейчас в Англии учится и как приедет, заставляет нашу Настю, приходит такая к нам готовить, жене-то ведь некогда домашними делами заниматься, варить ему овсяную размазню. Я как взгляну, так меня от одного её вида тошнит. Хорошо, хоть жрёт её только в каникулах своих. Вот такие дела Учитель.

Он встал грузный, поседевший, заметно полысевший и как-то неловко поплёлся на выход. Но в дверях внезапно остановился, обернулся:

– Фёдор, не шути с огнём, прошу тебя, постарайся сделать как надо, а за мною не пропадёт, как говорится, не заржавеет. Твёрдо обещаю.

Дверь громко хлопнула. На следующий день он не подвёл, всё-таки научился у своего Учителя зря словами не бросаться. В это же время подъехал и опять с сумкой. Поприветствовав, принялся выкладывать сам продукты. Но вдруг остановился, взглянул смущённо на хозяина:

– А может, снова своей экологической, а эту… тут он брезгливо пнул сумку, дочке с женой что ли отдашь, а то знаю, наверняка соскучились по этой гадости.

– Нет проблем, Григорий. Тогда я тебе предложу наш полный комплект экологический щи, картошка тушёная с мясом, селедка с лучком и компот. Пойдет?

У генерала даже глаза заблестели.

– В самый раз, Учитель! Давненько я такого не едал!

Все-таки он остался в душе тем, кого принял некогда Фёдор Иванович под «свое крыло», и с кем ему пришлось долго «возиться», перенацеливая в нужное государству русло его не всегда управляемую, но всегда энергичную, кипящую замыслами натуру.

– Ждать тебе, Григорий, придётся, но недолго. Всё в духовке плиты стоит, ещё не остыло. Так, немного подогреть. А пока начни с селедочки, капустки и огурчиков.

Гость посмотрел на вытащенную бутылку марочного коньяка, поприкидывал чего-то и решительно переставил её на тумбу возле плиты:

– Под твоё экологическое лучше всего подойдёт нашенская. Он вытащил бутылку водки, осмотрел и сплюнул:

– До чего дошли, даже наш исконный напиток и то из-за бугра везут. Неужели разучились?

– Ничего подобного, здесь экономическими рычагами приучают народ пить самодельную отравленную заразу и завезенную для простого люда палёную. Надо же территорию расчищать.

– Фёдор, ты говори да не заговаривайся. Я же всё-таки при делах.

– Ну, извини, похоже ты в таких высотах витаешь, что не знаешь того, о чём каждому в стране давным-давно уже известно. Это же политика твоих хозяев.

Посмотрев на его мрачное лицо и большие ладони, вертевшие бутылку, с явным намерением раздавить её, кивнул на стол:

– Садись, наливай. Водка не виновата, хоть и чёрт знает из чего и кем сделана. По-моему, ты уж извини, все эти медали и подписи самая настоящая туфта, для тех, у кого денег «куры не клюют», а соображаловка ещё с тёмных времен, когда они в подполье сидели.

Генерал сел, поставил бутылку, но молчал и ничего не делал.