Противоборство

– Вот и сыграй на его жадности. Ведь чего-чего, а считать он умеет, вероятно, ещё говорить не умел, но уже складывал, вычитал. Начнёт на толчке своём складывать, вычитать, умножать и дойдёт до него, сам же говорил, сие сидалище приводит этих господ в разум.

Генерал махнул рукой:

– Ладно, Фёдор, в конце-то концов, не я рискую своей головой, а он. Правда и мне достанется, но тут уж ничего не поделаешь, сам влез в дерьмо. Придётся принять кое-какие меры. Вот жене и деткам сильно достанется, уж вросли в роли, вседоступность, и учёба за границей, и всякие вещички, шмотки, и еда заморская. Ладно, вернутся к тому, что было ранее, главное живыми останутся. Не вечны же эти управители. Поехал я, поговорю, попробую пробить его лобовую кость, но не уверен, ох, не уверен! В общем, свяжись со мной через три часа, продолжим нашу встречу, если в этом ещё будет необходимость. А нет, так останемся друзьями что ли. После его ухода Пенсионер принялся вместе с Матанализом анализировать результаты встречи. Коллега Фёдора Ивановича был настроен оптимистично:

– Некуда деваться этому хозяйчику, подвешен он на временном крючке, крепко подвешен. Если твой ученик ему это правильно объяснит, то нужный результат будет. Хотя, кто знает, какие мысли у него вспенятся, особенно когда его советчики начнут раскладывать всё по своим воровским и холуйским полочкам. Он же, похоже, внушаем, хотя изо всех сил пыжится показать себя сильной личностей. Пенсионер однако не был столь уверен. За время своего взаимодействия с этим «властителем» убедился, насколько тот вероломен, непредсказуем в своём поведении, насколько слабоват в анализе. Да впрочем, откуда ему этим владеть-то? Посидев, пообсуждав результаты, на всякий случай спланировали свои действия на оба решения босса генерала. Затем пообедали тем, что привезли хлопцы, а тут и сам генерал объявился. Выглядел он взмыленным, озлобленным, часто плевался, ругался, переходил на не нормативную лексику и чем-то неприятным припахивал. Заметив, что его собеседники брезгливо принюхиваются, с омерзением произнёс:

– Вот, понимаете, какая атмосфера у него в кабинете. Беседовали то как? Слезет с горшка, бросит несколько фраз, поорёт и обратно на горшок, по-моему, даже задницу свою не очень-то и вытирал, тошнота. Уж я у него пока тот на толчке сидел все окна пооткрывал, вентиляцию включил, всё равно не помогает. Похоже, он на своём стульчаке даже спит. Вот правда не знаю, где ест и пьёт. Хотя чем чёрт не шутит, может и там оборудовал себе. Это помещение такое, что эта комната. Так что, господа, извините за вот такое неудобство, не моя в том вина. Как вернусь домой, так всё это сниму и в печь, чтобы вони не было. Теперь по существу, не буду рассказывать о нашей беседе, ты, Фёдор, наверняка представляешь, как она протекала. До самого последнего момента, эта сука торговалась, как последняя базарная баба. Я, правда, скажу Вам честно, накинул на Вашу сумму по вполне понятным причинам, что мне его вонь задаром нюхать? В конце концов, когда я уже встал, уже дверь открывал, тот сдался, с плачем, верите слёзы мутные потекли, сдался. Согласился на Ваши условия.

Тут генерал, вытащил из кармана фляжку, открыл пробку, поболтал, выматерился:

– Кончился коньячок! Слушай, Учитель, нет ли у тебя здесь заначек иначе стошнит, вот только этим и сдерживал рвоту? он сплюнув, добавил, обещал через час оплатить. Но Вы, конечно, проверьте. Я его предупредил работа не начнётся, пока деньги не упадут на указанный счёт. Кстати, у этих управителей, только так и делается. Это ему хорошо известно, однако снова такой вой поднял… Ну ты, сам знаешь, чего в таких случаях они говорят, о чём плачут.

Фёдор Иванович молча достал из бара стенки бутылку коньяка и передал ему.

– На, держи. Это, конечно, не твой королевский, но, полагаю, немногим ему уступает.

Генерал скрутил пробку и прямо из горлышка глотнул. Задумчиво к чему-то прислушался там внутри у себя, удовлетворённо вздохнул:

– Неплох, неплох. Как сейчас эти болтуны и русофобы из Штатов и Европы не кричат, что в России всё плохо, отвратительно, а вот этот коньяк другой пример. Вряд ли они сами сумеют чего-нибудь подобное сотворить. Да похоже эти болтуны сами себя уговорили поверить во весь свой вздор, что не умолкая в своём снобизме и презрении к русскому народу, который, вот уж тут-то я соглашусь, по своей сердобольности они, правда, называют сие глупостью, многократно спасал их от полного уничтожения.

Он помолчал, посмотрел на бутылку, сделал ещё один глоток, снова прислушался к себе, ухмыльнулся. Затем, чуть-чуть налил в свою широкую ладонь, протёр шею, лицо, руки. Принюхался и довольный заулыбался:

– Надо бы раньше догадаться, а то вонь от этого деятеля просто достала. Ну что? Поговорим далее о наших делах?

– Нет, Григорий, дождёмся поступления. Сам же говорил неадекватный он, да к тому же когда согласился на горшке не сидел, где ему нормальные мысли приходят. Подождём, недолго осталось, ты уж потерпи.

– Ну, как знаете, а я опять за Ваш коньячок, что-то снова вонь стала прошибать.