Противодраконья эскадрилья

Увы, состояние расслабленной опустошенности после близкого общения с прекрасной женщиной ею же было и испорчено. Сита так усердно принялась заботиться обо мне, что только слепой не заметил бы ее манипуляции по подталкиванию меня к определенным действиям и решениям.

Да, временами я становлюсь слеп в отношении тех, кого люблю, но не сейчас – мои чувства к Сите были далеки от возвышенно-романтичных. Если добавить к этому острую аллергию к направленным на меня манипуляциям, несложно было предугадать, что Сита ушла от меня вся в слезах.

Ладно, потом помиримся, если это вообще понадобится. Были у меня серьезные подозрения, что без острова, кучи золота и легиона я этой красавице и на фиг не нужен.

Стряхнув с себя все посторонние мысли, я занялся решением основной проблемы, а для этого нужно больше информации, так что в мой кабинет были вызваны оба бывших легата. Почему бывших? Да потому что без легионеров нет легиона и соответственно легатов.

На совет пришла вся верхушка агонизирующего легиона – Тири, Турбо, Подрубленный Дуб, Снежный Медведь и Вайлет. Последние демонстративно сняли белые шарфы легатов.

Ничего, поволноваться им будет полезно.

Пока все собирались, я успел осилить анализ ситуации и хоть выхода не нашел, но кое-какие наметки уже появились.

– Медведь, сколько у нас сейчас бойцов?

– Девяносто пять.

– Не понял, – усилием воли я погасил заворочавшуюся ярость. – Да только с «Красавицы» сошло восемь декурий!

– Из них в легионе захотели остаться только двенадцать воинов. Одиннадцать штурмовиков, включая Утеса и Валуна, и один разведчик.

– Шустрый? – догадался я, вспоминая сообразительного разведчика, который и в пещерах не прятался за чужими спинами.

В ответ Медведь лишь кивнул.

– Да уж, приятного мало, – проворчал я себе под нос.

Ситуация оказалась еще хуже, чем на первый взгляд.

– И как они узнали о приказе ваших старейшин?

– Два посланца остались на острове, – не глядя на меня, сказал бывший легат.

– А как они вообще сюда попали?!

– Я привез на «Громовержце», – глухо рыкнул Медведь.

Так, Илюша, стоять! Вспышки ярости и выливание на подчиненных накопленного негатива – это самый разумный выход, а в данный момент такую роскошь я себе позволить просто не могу. Да и обвинять бедолагу, по сути, не в чем.

– Ладно, – глубоко вздохнул я. – Медведь, ты все сделал правильно. Скрывать приказ старейшин от бойцов нельзя. Они сами должны сделать свой выбор. У нас осталось девять декурий? Что ж, это даже больше, чем было в легионе с самого начала. Помнишь тот песчаный берег?

Дикий прямо посмотрел мне в глаза, и его ссутулившиеся плечи расправились.

– Да, вождь, я помню, и все, кто был там, тоже помнят. Ни один не уплыл домой, хотя там гибнут их родные и близкие. У меня тоже здесь все сжимается, – Медведь ударил себя кулаком в грудь, – когда думаю об этом. Но у нашего народа не осталось ничего, кроме чести и верности клятве. Вождь, им нужно помочь…

– Подожди, – жестом остановил я начавшего пламенную речь дикого. – Ты сейчас говоришь, как старший племени Грозового облака?

– Нет, я прошу помочь моему народу как военный вождь племени Верных клятве.

– Даже так? – хмыкнул я, оценив оперативность Медведя. – И кто у вас в старейшинах?

– Я, Подрубленный Дуб, Расколотый Валун и Бегущий Лось.

– Лось? – удивился я, с доброй улыбкой вспоминая центуриона, который первым поддержал меня в этом мире, если не считать вон ту бородатую морду. – А он не слишком молод?

– Это скоро пройдет, – хмыкнул свежеиспеченный глава нового племени.

– Как думаешь, вас признают? – посерьезнев, спросил я.

– Важнее то, признаем ли мы их, – с неожиданной для меня яростью прорычал дикий. – Можно было попросить помощи, но они решили, что могут ставить нам условия.

Все, теперь он мой с потрохами – разговор пошел с разделением на «они» и «мы».

– Да не ярись ты так, – успокаивающе улыбнулся я вождю диких. – Скоро условия будем ставить мы. Давай рассказывай, что там случилось.

– Я сделаю лучше, – хищно улыбнулся Медведь. Впрочем, с его зубами по-другому и не получилось бы. – За дверью ждет один из тех, кто видел все своими глазами.

– А почему он не отправился домой с теми, кто откликнулся на зов старейшин? – спросил я, уже догадываясь, какой получу ответ.

– Он хотел, очень хотел, но кто же ему позволит?

После громкого призыва Медведя два дюжих штурмовика затолкали в кабинет связанного дикого, щеголявшего синяком под глазом.

– Не слишком ли круто? – спросил я у Медведя, при этом глядя на злобно сверкающего глазами незнакомого дикого.

– Нормально, – фыркнул военный вождь. – Нечего было мне зубы показывать только потому, что у него отец старейшина.

Да уж, не думал, что и у диких есть проблемы с мажорами.

– Ты зря скалишься, калека, – зашипел странный пленник. – Развяжи меня, и я вырву тебе глотку!

Медведь глухо зарычал, и это рычание было мне хорошо знакомо.

– Так мы и сделаем, – быстро сказал я, чтобы успеть перед рывком моего зеленокожего друга. – Но, перед тем как Медведь нарежет из тебя ремней на женские сумочки, ты расскажешь мне, что там у вас случилось.

– Я не буду говорить с тобой, крыса бледная.