Противофаза (СИ)

Миня приобрёл лицом определённый градус озадаченности и, изобразив непонятный жест рукой над головой, опять куда-то растворился. Профессора принялись зазывать меня за свой столик, обещая угостить таким пивом, которое я за всю свою недолгую жизнь даже близко не нюхал. А то я Хугардена никогда не употреблял. Нашли чем удивить, но приглашение профессоров не отклонил и с удовлетворением заметил, что материться они меньше не стали. Значит, я выгляжу далеко не малолеткой.

Познакомились человеческими именами. Отрекомендовался приятелем Мини. Сорокалетки оказались интересными собеседниками и известными в определённых кругах исполнителями блатных песен. Костик, он же Константин Беляев, прославился забористыми песенками про евреев. «Кругом одни евреи» из его репертуара. Цыганистый Нос, в миру Юра Морозов, также подвизался в этом амплуа с лёгким уклоном в фольклор. Дося, он же Давид Шендерович, не был исполнителем, но организовывал записи таких песен. Он же мне внушительно произнёс, указывая подбородком на своих приятелей:

— Не теряй времени, Мишка. Требуй с них автографы. Потом от этого поимеешь нехилый гешефт. Внукам будешь рассказывать, как пил пиво с такими глыбищами блатного творчества.

И тут же заработал шутливый удар кулаком в плечо от Костика.

— Адресок тогда оставьте, куда можно подъехать к блатным глыбищам за автографами с бутылочкой вкусного коньячка, — не растерялся я.

Дося слегка посомневался, но потом протянул всё же мне картончик визитки с телефоном.

В пиршественном зале прекратилась музыка и послышался шум, переросший в аплодисменты. Сидевшие за столом встали, приветствуя генералов криминального фронта. Впереди важно шествовал ничем не примечательный мужичонка, хоть и в импозантной светло-голубой тройке, но с очень простоватой внешностью. Такой обладают обыкновенные работяги, проводящие свою жизнь между станком на заводе, домино во дворе и бутылкой беленькой на крохотной кухоньке близ истёртой бытом и семейными неурядицами жены-толстухи. За ним не менее важно двигались особи с актуально криминальными личинами. Смутно среди них угадывались черты героев грядущих бандитских разборок в девяностые — Япончика и Тайванчика.

Мужичонка проследовал к центру стола и оказался виновником торжества Борей Лупатым. Криминальные сопровождающие расселись вблизи него. Бросалось в глаза, что ни у одного вора в законе даже при наличии пиджачной пары не имелся галстук. У Лупатого за жилетом виднелся раструб тёмно-синего спортивного костюма на молнии. Началось подношение подарков имениннику, иногда с произнесением туповатых вирш и с бурными извержениями восторга. Что именно дарилось, с нашего места не было видно.

С мужиками можно было и дальше трепаться о разных разностях с анекдотами под отменное пиво. Вот только настроение в момент испортилось, когда в ресторан вошли четверо бандюганов. Среди них американисто щерился зубастый Никсон. Ещё угадывался вовкин похититель Угрюмый. Твою же… раздаточную!

К нашему столику подошёл интеллигентного вида представительный мужчина, закрыв меня широкой спиной от неприятных визитёров. Он мягким баритоном спросил:

— Токарева здесь не видели? Пора уже начинать концерт.

— Видишь ли, дорогой Гарик. Никто не удосужился нам его представить, — добродушно ответил ему Дося.

— Миня заверил меня, что его сюда доставили. Опять подвёл, засранец мелкий… Ладно, идите в зал. Скоро начнём, — возмутился Гарик и быстрым шагом удалился.

— Кто это был? — спросил собутыльников.

— Самого Секу не знаешь? Ну, ты, брат, совсем темнота, — заржал Нос, — Это же сам Генрих Сечкин, король преступного мира. Правда, бывший, но авторитет остался при нём.

Мужики ушли дальше праздновать, а я решил окончательно рвать отсюда когти, предварительно посетив туалет, чтобы облегчиться перед дальней дорогой. В опоганенном присутствием убийц моего отца месте мне незачем больше оставаться. Дед-гардеробщик сообщил, что до станции минут за пятнадцать можно будет дойти в нормальном темпе.

Ну, ни хрена себе! Денег в карманах по нулям. Стырили минины псы стопудово, сучье отродье. Ворьё есть ворьё. Мда, по теории зебры, у меня определённо началась чёрная полоса жизни. Ладно, в электричке можно зайцем катнуться до Москвы. А там что-нибудь насоображаю.

Гардеробщик дал мне двушку, чтобы позвонить по автомату. Набрал снова Жеку, но трубку никто не брал. Ко мне вдруг подлетел Миня и начал вопить:

— Ты куда собрался? Сейчас твоя часть начнётся.

— Мне что с того. Твои псы меня обчистили на две сотенных, а я, значит, выступай. Пошёл ты, Миня, со своими мордоворотами и воровскими шабашками знаешь куда? — ответно вызверился на него.

— Я же не знал. Всё верну, обещаю, — реально испугался Миня, — Отдай в гардероб свою куртку, пожалуйста. Пойдём со мной.

— Никуда я не пойду. Здесь появился мой личный враг Никсон с дружками. Я не собираюсь этих падл развлекать.

— Не кипишуй, всё уладим. Дождись меня, будь другом. Не подведи. Я сгоняю, предупрежу Секу.