Противоположность

– Очень похоже! Надеялась, что не заметишь…

– Крэйзануться с тобой можно! – закатила глаза соседка. – Ладно, я на пять минут. Раз у тебя все хорошо, то ок. Я убегаю и буду недоступна.

И ведь почти ушла рыжая бестия, как я взяла плюшевого зайца, сидящего рядом с монитором, и запустила в неуместно пошутившего Темного.

Вероныч обернулась. Приподняла бровь. Вернулась. Нависла, грозно рассматривая лицо.

– У тебя крышняк сорвало, да? – поинтересовалась соседка осторожно.

– Что? – моргнула я.

– Вот и я хочу знать: «что»? Что с тобой творится? Это квартира на тебя так влияет? Давай переедем, – предложила она.

– Ох, это так бесполезно, – протянул Люськин ус с дивана. Вероника на него внимания не обратила.

Значит, Хранителей и правда вижу лишь я.

– Слушай, как думаешь, в Небытие есть что-нибудь?

– Разумеется, нет, – нахмурилась Вероныч, – это же Небытие! – взяв из моих рук книгу, она прочла вслух: – …«Я, как кофе 3 в 1 – проста и талантлива во всем!"… Че за фигня?!

– Действительно! Полная чушь, – согласилась я, потому что видела другой текст. Даже сейчас.

– Все. Я ушла. Звони. Но не по пустякам.

– Окей, – помахала я, углубляясь назад в мир букв и информации. Темный Лю так же угукнул Веронике в ответ, читая одну из моих тетрадей. Он уже пересмотрел все фотоальбомы, перелистал конспекты, комментируя и высмеивая «глупую общественность». А сейчас сидел слишком тихо и был серьезно чем-то озабочен.

– Эй, – позвала я, когда входная дверь за соседкой захлопнулась, – ты зря тратишь время. Я тебе правда душу не отдам.

– Не отдавай, – согласился он.

Задумчиво вздохнул и устремил взгляд на отошедшие от стены обои. Я с усмешкой наблюдала за ним. Сейчас у темноволосого красавчика точно не было плохих намерений. Серьезный, без дурашливых замашек, он казался совсем другим человеком.

Ой, он же не человек, а странная паранормальная субматерия, у которой непонятные помыслы.

– Когда ты начала писать стихи?

– Чего?!!

ГЛАВА: ЧЁРТОВА ДЮЖИНА ИЛИ ТЫСЯЧА ЧЕРТЕЙ!

Я заглянула в потрепанную тетрадь и удивилась:

– Это не я! То есть… ничего не понимаю.

– Так ты, или не ты?

– Почерк мой, но не помню, чтобы писала что-то подобное. Дай сюда, – отобрала я у него тетрадку.

«Я живу здесь, как будто в Раю,
В эпицентре лжи и обмана.
Пустоту и вечность храню,
Как забытую мелочь в кармане.
Здесь фальшивы улыбки, здесь ложь.
Не противься – грешно и нелепо!
Избавиться?! Нет! (бежит сладкая дрожь)
Наказание будет свирепым.
Здесь я Должна того полюбить,
Кто выбран мне будет Судьбою…
Здесь Должна ему сердце открыть
И с ним же я Вечность построю.
Здесь есть все, о чем можно мечтать:
Любовь, Надежность, Сила и Слава…
И лишь за себя не могу я решать.
…А видно, другою я стала…»

– А-а! – осенило меня. – Но это же было во сне…

– Во сне? Ты страдаешь лунатизмом?! – удивился Люськин ус, что не осведомлен об этой части моей биографии. Впрочем, я тоже о ней узнала только сейчас.

– Мне приснилось, что сижу в слезах и при свете луны что-то пишу. Не уверена, что именно этот стих…

– Может и не этот. Тут на три сборника накидано. Достаточно неплохие, должен признать. Может, попробуешь издаться? Я даже приобрету один сборничек. Буду почитывать в Низшестве, когда взгрустнется о тебе…

– Но это не я!!!

– Ну не ты – и ладно. Знаешь, сколько сейчас ворованных произведений публикуют… – пожал плечами беззаботный байкер.

– Да не писала я их!

– Помнится, ты год находилась в жесточайшей депрессии. Может тогда и проявился талант к рифмоплетству? – поинтересовался Темненький.

– Нет! – упрямо отрезала я.

– Чего злишься? Подумаешь, умер парнишка – с кем не бывает?! Все смертные умирают. Ну вот: опять злишься! Забудь! – поморщился Лю…. – Люсилиус, – подсказал он.

– Люсилиус! Некрасиво давить на больную мозоль, – раздраженно укорила я.

– Наоборот! Если давить на больную мозоль или сыпать соль на рану – она быстрее привыкнет и заживет. Ну чего опять злишься? Это было давно!

– И что?! Есть вещи, которые невозможно забыть.

– Да пойми: парнишка умер, а ты нет. Он уже у нас, то есть у них – светленьких. А ты здесь. Пока что! Тебе не кажется глупым проводить отведенное время в ежедневном самобичевании? – поинтересовался он, поморщившись.

– Не твое дело!

– Ты что, мазохистка?! Ждешь мертвого человека. Он никогда не воскреснет и не вернется. Смысл, что ты отбываешь Путь? Отдашь душу – толку больше. Вернешь долг прародительницы.

– Ты обещал оставить эту тему в покое, – напомнила я.

– Так и оставлю. В покое: в Небытие… – тут Темный перевел взгляд на меня и растерянно произнес: – Это… она написала…

– Кто?

– Сельвира. Твоя Хранительница.