Противоречие по сути

– Вы убедили меня, – резко оборвал я старика и, не выдержав, оглянулся назад.

14

Я посмотрел на часы: половина десятого. – Папа, ну скажи, папа, когда же мы приедем?! – Мальчишка проснулся и уже минут десять теребил за руку отца.

Десятое по счету «скоро». Раздраженное и закипающее.

– Через двадцать минут или тридцать.

«Р» картавое. Мишель вытирает пот со лба кружевным носовым платком с крупной розой посередине.

– Через тридцать. Я расскажу твоей маме, как плохо ты себя вел. И больше ни за что не возьму тебя.

– Я сам расскажу, как ты оставил меня одного, а сам ушел. И тете Жене тоже. Она накажет тебя. Расскажу.

«Р» картавое. Правая рука с черными завивающимися волосками переместилась с подлокотника на колено. Примиряюще:

– Я понимаю, что ты устал. Через час ты будешь дома и отдохнешь. Потерпи, ты же мужик.

Побоялся угрозы. Клетчатая рубашка, потертые дешевые джинсы, кроссовки. Над креслом – истертый походный рюкзак. Технарь, не заметивший, как быстро переменилась жизнь. Лаборатория, отдел, сектор. Уехали, разбежались, перешли круто, невзирая на размениваемый пятый десяток, поменяли жизнь. Говорят, «чудак» или «слабак», не заметил: рисует формулы ручкой, купленной пятнадцать лет назад в журнальном киоске и перехваченной синей изоляционной лентой. Щи и каша. Несусветная оправа и слишком слабые очки. И уж, конечно, не моется, попахивает кисловатым потом и дешевым куревом.

– Вы совершенно правы, – басок сзади, – только не Леонардо да Винчи, а один из его учеников.

– А мне говорили, сам Леонардо, – худосочная намазанная блондинка в крошечной кофтулечке с длиннющей морщинистой шеей.

Бульканье.

– Да нет, ученик, тут вот и ярлычок есть, хотите проверить?

– Не понимаю по-итальянски.

– А дальше по-английски есть.

Пауза.

И вот он решил с сыном, редко виделся («Ладно, давай в морской бой, последний разок». – Совершенно сдался, неужели так испугался тети Жени?), после развода – работа, да и новая семья первой жены, положим, более благополучная, съездить к давно звавшим его друзьям в Брюссель, уехавшим еще в семидесятые или пускай даже в восьмидесятые, хором повторявшие: «Здесь невозможно», в наитишайший университетишко, обуржуазившимся в мгновение ока, уже много лет как ежедневно заносят неучтенные электронной сетью расходы в аккуратненький Хьюлетт Паккард, а он, видать, и не понял, когда увидел на нежно-голубом дисплее окошечко со своим именем, что подвергся учету: и вода, и электричество, и пицца, и сэндвич, и русский завтрак с обедом, вредоносной колбасой и сливочным маслом: «Сами не знаете, чего творите с собой!», а дружок его, еще университетский, поблескивая дорогими очками, пытался как-то смягчить раздражение преобразившейся, неузнаваемой, к примеру, Людмилы. «Знаешь, – извинялся он за постоянный комментарий и агрессивные эпитеты, – женщины ведь быстрее привыкают, чем мужчины, меняются».

– Только «мерси» и «бонжур». А разве так уж необходимо женщине разговаривать? (Смешок.) Ведь кто-то из великих, кажется, Цицерон, сказал одной из своих наложниц: «Молчи и будь прекрасной», – женский голос сзади.

– Сказал, сказал, причем, заметьте, на чистом французском языке и без малейшего акцента.

– Да, древние знали много языков (вздох). Вы не курите?

– Балуюсь.

– «А 1»! – Радостно и победно.

– Ранен.

– «А 2»…

По совету друзей, привез шмат сала, водки, черного хлеба и гречки. «Оставим на Рождество, русский стол, русский стол». И, конечно же, со вздохом про огурчики, про «икра стоит бешеных денег», про скупые местные застолья.

Мы молча переглянулись со стариком.

– В 1525 году Бернардино Луини, ученик Леонардо да Винчи, начал писать знаменитую фреску над алтарем храма Сайта Мария дель Грациа в Саронно.

– Писал фреску, а думал о ликерчике? Продолжает укреплять знакомство. Перешли на ликер. Крепость повышается, но не сдается. Щелкнула зажигалка.

– Ну и…

– Он выбрал в качестве модели, чтобы написать Мадонну, молодую вдовицу, которая жила при храме. Вдовица была очень польщена и в благодарность угостила Бернардино ликером, который сама приготовила из фруктов, что росли у нее в саду. Так и появился знаменитый ликер «Амаретто ди Саронно», – преподавательские нотки, венчающие финал истории.

– Значит, вдовушкин рецепт?

– Простите, вы не могли бы не курить, ведь мы снижаемся, – я попросил ее очень любезно, даже мягко, приоткрыв губы в вальяжной улыбке, я как бы подсказывал ей, что нужно сделать, а не просил.

– О чем вы? – резко переспросила она. – Что вам нужно? Я не понимаю!

Я не стал повторять просьбу.

– У вас очень красивые часы, – наконец сказал мой сосед.

Я видел, что он то и дело поглядывал на них.

– Верно, – согласился я.

Я развернул руку и замер: секундная стрелка стояла. Часы показывали половину десятого.

15