Противостояние

С первого снимка радостно улыбаются двое молодых людей. Рик, потрясающе красивый в джинсах и майке, подчеркивающей его накачанную фигуру, и рыжая, излишне худая девушка с большими голубыми глазами, в которой я с трудом узнаю себя.

Фотографию сделал один из многочисленных приятелей Рика на причале, перед тем как мы поехали кататься на его яхте.

Ветер треплет платье цвета вишни с длинными рукавами, которые тщательно маскируют оставленные на запястьях следы от веревок.

А вот следующая фотография более личного характера. Мы лежим на постели – моя голова у него на груди. Мы смотрим в камеру, которую держит Рик на вытянутой руке, и улыбаемся.

Третий снимок демонстрирует совсем другой ракурс наших отношений. Я, связанная, вишу между двух распорок. Моя голова бессильно запрокинута назад, на лице слезы, волосы спутаны.

Светлая кожа покраснела от многочисленных ударов, нанесенных мужчиной, а в низу живота, там, где находится татуировка лисенка, черным маркером выведено – «Принадлежит Рику».

В пачке есть еще фотографии, но я не могу заставить себя посмотреть их все.

– Я был немного зол в субботу, поэтому не совсем корректно побеседовал с лаэрдом Матиазом, – негромко поясняет мистер Дамир. – Видимо, он решил отомстить.

Я поднимаю голову и смотрю в сине-зеленые глаза лаэрда.

Он заступился за меня. Заступился даже после всего того, что я ему наговорила перед уходом.

И он подрался! Подумать только, мистер Дамир набил Рику лицо из-за этих фотографий.

– Мама хочет, чтобы ты приехала, – трогает меня за плечо Аза, а я вопросительно смотрю на шефа – отпустит или нет?

– Секретарша уже спускается за билетами, – отвечает мистер Дамир. – Вы свободны до пятницы, надеюсь, этого времени хватит?

Я растерянно обнимаю себя за плечи.

После больницы я думала, что с Риком покончено. Еще год активно пыталась выкарабкаться из мрака, в котором погрязла по его вине. В течение двух лет работы на мистера Дамира я пыталась вернуть себя прежнюю.

Я думала, что разобралась со своим прошлым, но жизнь доказала на практике, что иногда и трех лет мало, чтобы оклематься…

– Лаэрд Дамир, – говорит Азалия, и это был один из немногих случаев, когда она обратилась к нему как к высшему демону. – В пятницу у нас с Авророй день рождения. Маме будет очень тяжело, если Аврора уедет раньше.

Пару минут мужчина сосредоточенно хмурит брови, обдумывая просьбу Азы, и, наконец, кивает.

– Спасибо, – абсолютно синхронно выдыхаем мы с сестрой.

* * *

Восьмичасовой перелет в бизнес-классе пришелся по душе только Марку. С детской непосредственностью он активно бегал от окошка к окошку, любовался пролетающими внизу облачками и донимал улыбчивых стюардесс многочисленными вопросами.

Хорошо, что помимо меня, Арона, Азалии и четырех охранников в бизнес-классе никого не было. Причина нашего одиночества тоже была понятна – мистер Дамир не поскупился скупить весь бизнес-класс только ради того, чтобы нам было удобно лететь.

– Боишься? – сестра берет мою руку в свои и легонько поглаживает.

Я закусываю губу и молча киваю. Азалия, как всегда, права. Я боюсь реакции мамы, боюсь того, что ее здоровье ухудшится, а еще я боюсь, что она меня разлюбила…

– Аза, почему она не захотела со мной поговорить? – сипло спрашиваю я, стараясь проглотить сухой комок горечи в горле.

– Она любит тебя, – успокаивающе говорит сестренка. – Просто дай ей время прийти в себя.

Во время посадки я включаю телефон, проверяю звонки, почту, переправляю всех к Сабиру. У меня не хватает терпения дожидаться багажа, поэтому я бросаю всех, беру такси и спешу к маме.

Я переживаю всю дорогу от аэропорта до больницы и пока блуждаю по коридорам, и пока ищу нужную палату.

За мной двумя шкафообразными тенями по пятам следуют телохранители мистера Дамира. Возможно, из-за этого медсестра на посту пугается и, изобразив неискреннюю улыбку, самолично провожает нас в палату.

– Девочка моя! – шепчет мама, увидев меня на пороге.

Наша мама всегда была бойцом. А, впрочем, какие еще остаются варианты у женщины, в одиночку поднимающей двоих детей?

И видеть ее сейчас такой беззащитной, как-то разом постаревшей лет на пять – для меня дико.

– Аврора, малышка! – мама протягивает руки.

Позабыв обо всем, я бегу к ней, обнимаю, смущенно утыкаюсь в плечо и громко всхлипываю.

– Почему ты не сказала мне? Почему? – плачет мама в голос. – Я придушу этого гада! Урод! Извращенец!

Мы тихо плачем, уткнувшись друг в друга, пока не приезжают Аза с Ароном и Марком.

– Ух ты! – радостно тычет в загипсованную ногу малыш. – Хочу такой же!

В палате раздается общий смех, который немного разряжает обстановку.

Азалия договаривается с врачами, и маму выписывают этим же вечером. Помимо сломанной ноги и пары синяков да ссадин, состояние у нее хорошее, наблюдения за ней не требуется.

Мы возвращаемся в двухэтажный домик, расположенный в третьей линии от моря – мой способ потратить полученные от Рика три миллиона.

Арон, подхватив Марка на руки, тут же уходит в гараж сооружать пандус, а мы с Азой хлопочем вокруг больной.

– Это всего лишь сломанная нога! – ворчит мамочка. – Она даже не болит!