Противостояние 2

   - Хорошо. Спроси - готов ли он умереть за дело революции.

   Когда капитан Мирза выслушал вопрос - то ли показалось, то ли нет - но генерал был уверен, что заметил улыбку, проскользнувшую под жидкой полоской усов

   - Нет.

   Ответ был необычным - но генералу он понравился. Он вообще предпочитал общаться с профессионалами своего дела, а не с "пламенными революционерами", проявляющими свою бестолковость и глупость на каждом шагу. Афганцы вообще много и охотно клялись в верности идеалам революции и никогда не забывали о том, что клятву данную неверным не грех и преступить.

   - Спроси - но разве революция не дала ему свободу от угнетения?

   Капитан Мирза выслушал вопрос Баранова, ответил.

   - Мирза всегда был свободен, как были его отец и дед и прадед. Он из племени джадран, племени которое воевало всю свою историю. И его племя никогда не было несвободным.

   - Спроси - почему тогда он воюет за нас?

   Пламя ненависти колыхнулось в глазах этого невзрачного человечка

   - Он говорит, что люди Амина убили его деда************* на глазах у всего племени, как убили многих других мужчин джадран. За него отомстили русские, убив собаку Амина и он теперь чувствует свой долг перед русскими. Его отца убили ашрары, пришедшие с той стороны границы, когда он отказался поклониться им и служить им. Теперь он видит свой долг в том, чтобы убивать ашраров.

   - Спроси - знает ли он кого из ашраров ему предстоит убить.

   Баранов перевел ответ.

   -Не знает и не интересуется этим. Для него любой ашрар - враг, и кого бы из них ему не приказали убить - он с радостью сделает это.

   Вот так... Здесь и сейчас, в разговоре с полуграмотным фанатиком - джадраном генерал начал кое-что понимать. Ведь этот фанатик только волею судьбы оказался на их стороне, а мог бы воевать против них, как это делают многие другие. Одному Аллаху известно - какой кровавый урожай он мог бы собрать при помощи своей винтовки. Нет, с этим надо кончать. Мы никогда не выйдем по-хорошему из этой войны.

   - Слова это слова - глубокомысленно изрек советский генерал - пусть афганский товарищ делом докажет свою решимость убивать ашраров, покажет мне как он будет это делать...

   Выслушав перевод, Мирза довольно кивнул, пошел к винтовке...

   - Куда он будет стрелять?

   Доктор Бах отдал какую-то команду, один из автоматчиков сбегал к БТР и принес не бинокль, как можно было ожидать, а настоящую подзорную трубу. С легким поклоном протянул ее советскому генералу. Птицын смотрел, смотрел - и так и не увидел цели.

   - Где цель?

   - Рафик Бах говорит, смотрите дальше, товарищ генерал. Она дальше - у самых гор.

   И тут генерал увидел ее - цель. Это была дыня - самая настоящая желтая продолговатая дыня. Мелькнула мысль, что неплохо было бы как раз полакомиться такой вот восточной, настоящей свежей дыней - в Москве хорошую дыню было не достать. Там же лежали еще несколько дынь, расколотых пулями. Генерал начал прикидывать расстояние до цели - выходило хорошо за километр. Очень хорошо за километр.

   - Он собирается стрелять туда? - в голосе генерала сквозило недоверие - это невозможно. Невозможно!

   Мирза молча целился, слившись с винтовкой...

   Выстрел громыхнул кувалдой, когда всем уже надоело ждать - видимо пуштунский снайпер выбирал свое, только ему ведомое мгновение чтобы нажать на спусковой крючок. Звук выстрела был такой, что все вздрогнули, на позиции поднялась пыль, поднятая пороховыми газами из многокамерного дульного тормоза.

   Генерал поднес подзорную трубу к глазам. И не увидел дыни. На том месте, где она только что была, сейчас лишь матово желтели ее жалкие ошметки.

   * Поставки производились на Саудовскую Аравию, верней документы оформлялись на Саудовскую Аравию, а фактически Стингеры попадали в Афганистан. По американским законом это было уголовным преступлением.