Противостояние 2

   - Садись - сказал кум - в ногах правды нет.

   Заключенный пододвинул к себе стул, сел, стараясь не шуметь - мало ли в каком кум настроении. Кум же готовил чай, для этого у него были два кипятильника и две большие кружки. В них он сыпанул по доброй жмене качественной индюхи*********, долил воды и врубил кипятильники. Чай был из изъятого, но кум его домой не таскал - обычно приглашал зэков и беседовал с ними по душам под добрый чифирек. Получается что, по крайней мере, половина изъятого при шмонах чая доставалась-таки зэкам.

   - Ты кто такой? - сказал он как бы вскользь.

   - Чередниченко Иван Владимирович, осужден по статье...

   Кум поморщился, махнул рукой

   - Ты мне по мозгам не езди. И без тебя полно желающих проехаться. Ты мне ответь по простому, Чередниченко - кто ты такой?

   - Мужик я, гражданин начальник. Нешто не знаете.

   - Мужик... - кипятильники были хорошие, мутное варево уже булькало в кружках - да вот не знаю, какой ты, Чередниченко... мужик. Может статься что совсем и не мужик...

   Кум отключил кипятильники, перенес пышущие жаром кружки на стол, одну поставил перед собой, вторую - на край стола, для зэка

   - Благодарствую, гражданин начальник

   Чередниченко взял кружку, глотнул обжигающий, терпкий до ломоты зубов напиток. Кружка кума осталась стоять на столе.

   - Вот все не могу вас понять, зэчье - сказал кум - как вы кипяток то глотаете. Вкуса ж никакого нет, только глотку обжигает.

   - Так на улице на морозе то тридцатиградусном поваландаешься - оно и кипяток из чайника полетит.

   - То-то ты на морозе заваландался! В промзоне - Ташкент, без ватника ходить можно.

   - Это так...

   Подождав пока немного остынет, за свою кружку взялся и кум.

   - Вот скажи мне, Чередниченко - неторопливо сказал кум - что тебя так дергают? Всем то ты нужен.

   - А того я не знаю, гражданин начальник. Мое дело малое - сидеть и дни считать.

   - Так и сиди. Что ж ты всем нужен то?

   - Не знаю - Чередиченко ушел в себя

   Раздражаясь, кум глотнул из кружки, на мгновение закрыл глаза, ощущая, как по телу разливается блаженная легкость и тепло. Не будь чифиря - ни одну коммунистическую стройку не огоревали бы.

   - Ну, будет. Пришел запрос. Опять тебя этапировать просят. На сей раз в Ижевск. Ты чего в Ижевске то сумел натворить?

   - Не знаю. Приеду - там и скажут.

   - Может и приедешь. А может - и нет. Интересный ты человек, Чередниченко. Киев, Москва, Сочи - теперь вот Ижевск. Ты как гастролер блатной, где только не побывал. Ты где, говоришь, служил?

   - ХОЗУ МВД СССР, гражданин начальник.

   - А сюда зарулил?

   - Девяносто вторая.

   - Хищение госимущества. Это что же ты такого похитил, Чередниченко?

   - Так в деле же есть, гражданин начальник

   - А ты мне словами, словами скажи!

   - Строили здание центрального аппарата. Ну я и вынес... плитку там, еще чего... Два унитаза. На рынке их и толкнул.

   - Плитку значит... И два унитаза...

   Кум глотнул чифиря

   - Ты в каком отряде?

   - В третьем.

   - Чурбанов - у вас там?

   - У нас.

   - И что скажешь?

   Кум был внимательный, потому что это было его профессией. Хоть Чередниченко всеми силами постарался не показать - но кое-что кум понял.

   - А что сказать. Пашет - как и все.

   - Пашет, говоришь... Ты вот что, Чередниченко. Я давно за тобой наблюдаю Человек ты дельный. Хочешь, бригадиром сделаю?

   - Нет.

   - Почему?

   - А зачем оно мне?

   - Зачем... На УДО********** быстрее вырулишь.

   - А зачем мне УДО. Звонком откинусь.

   - Звонком? Ты что, под блатного косишь?

   - Нет, гражданин начальник. Нечего мне делать на воле.

   В кабинете было довольно прохладно, чифирь уже остывал.

   - Звонком... Ну, смотри, звонком так звонком. Только вот что я тебе скажу, Чередниченко. Ты напрасно так со мной, я мужик правильный, и что бы тут ни было сказано - за пределы не выйдет, тут и умрет. И ты я вижу - мужик правильный. Готовься к этапированию.

   Кум нажал на кнопку звонка, вызывая конвой.

   - И вот чего еще... Удачи.

   Чередниченко криво усмехнулся

   - Благодарствую. Гражданин начальник.

   По коридору глухо стучали сапоги спешащего конвоира.

   * Увы, автор знает, о чем говорит. Когда мы хаем милицию, верней не милицию, а то что у нас называется милицией - мы забываем о том как наша милиция докатилась до жизни такой. А вот так и докатилась! Когда невозможно нормально зарегистрировать преступление, и ты вынужден врать гражданам и отказывать в регистрации. Потом больше, больше и вот - преступник в погонах готов.