Противостояние

— Слышь, ты, убогий. Еще раз вякнешь не по делу, получишь в печень, — наклонившись над самым ухом, тихо проговорил Левченко. — Быстро колись: кто вы такие и почему именно на нас решили устроить засаду.

— Я не знаююю, — парня забила крупная дрожь, из его глаз потекли слезы, которые он тут же принялся размазывать по окровавленному лицу. — Я — водитель, простой водитель!

— Хорош, втирать! — грубо одернул его Степан. — Ты, только, что угрожал мне своим папой. Короче я еще раз спрошу: кто вас нанял? И если не получу вразумительный ответ, то сломаю тебе руку! Ну?!

— Я не знаю, — дрогнувшим голосом ответил парень.

Степан, резким движением вытянул руку парня и до упора вывернул кисть, раздался еле слышный щелчок, рвущихся хрящей.

— А-ааа, ы-ыы! — бедолага забился в истерике, пытаясь вывернуться.

Левченко схватил его за затылок и со всей силы вдавил лицом, в перемешанный с землей снег.

— Я повторяю свой вопрос: кто и зачем вас нанял?

— Батя! Батя попросил помочь, ему надо было, чтобы кто-нибудь из майданутых, признался на камеру, что им платят деньги! — выгибаясь дугой от боли, закричал парень.

— Кто твой отец?

— Депутат. Депутат от «регионов» в КиевРаде! Отпусти!

— Почему именно мы?

— Не почему, просто подошли к первому попавшемуся пункту приема гуманитарки… и все! Отпусти!

— Ага! Щас! — резкий рывок на себя и многострадальная рука парня, ломается в локтевом сгибе.

Хрясь!

Сын депутата выгибается всем телом и громко вскрикнув, теряет сознание. Не теряя времени, Степан обыскал карманы парня, и рассовал найденное по своим карманам: дорогой «Айфон» брать не стал, лишь вытащил карту памяти, а телефон откинул в сторону. Пухлый, от денежных банкнот и карт пластиковых бумажник лег в карман куртки, в другой карман опустился нож, а вот ключ с брелком в форме знака «Митсубиши» улетел в снег. Под курткой у парня оказался наплечная кобура скрытого ношения, с пистолетом Макарова внутри.

— Ничего, себе! — присвистнул, подошедший Иванов. — Повезло! Пистоль — это вещь!

— Нельзя его брать, — с сожалением сказал Степан. — Вдруг менты остановят, считай, явку с повинной подписал!

— Выбросишь?

— Ага, только вначале немного постреляю, — Левченко, передернул затвор, загоняя патрон в патронник. — Отойди.

Иванов поспешно отскочил в сторону, а Степан вскинул пистолет и открыл из него стрельбу.

Бах! Бах! Бах! Бах! Бах! Бах! Бах!

Пистолет выстрелил семь раз и тут же тишину нарушили громкие крики боли и страха. Левченко стрелял по избитым и травмированным врагам, лежавшим на снегу. Стрелял, стараясь попасть в ноги и руки, с непривычки, только три из семи выпущенных пуль, достигли цели. Трое только что избитых парней, громко крича, и пытаясь остановить кровь, катались по земле, орашая снег алой кровью!

— Лежать тихо! Кто вякнет, получит пули в голову, — громко крикнул Степан. — Запомнили суки, как с Майданом связываться?!

Передернув еще раз затвор, Степан выщелкнул последний патрон, и когда он упал на снег, отпихнул его подальше в сторону, а пистолет бросил себе под ноги.

Как раз в этот момент, подъехал фургон, за рулем которого сидел Круглый. Когда Степан и Иванов, расселись по местам, Круглый, сорвал машину с места, и она скрылась в темноте. На площадь Независимости возвращались другой дорогой, вначале выехали из города, а потом, сделав круг, вернулись обратно. Путали следы. На выезде из города, Степан зашел, в найденный у дороги банкомат и попытался снять наличность с карт депутатского сынка. Понятное дело, что у него ничего не вышло, ПИН-кода, то он не знал, но Степан и не планировал обогащаться, таким образом, главное, чтобы у следствия был четкий след — преступники попытались снять наличность, на выезде из города, а значит, они покинули его. Банкомат заблокировал одну из карточек, а остальные Степан выбросил в ближайшую урну.

НА Майдан вернулись уже за полночь, поставив машину на стоянку, зашли в ближайшее кафе, которое из-за близости с Майданом работало круглосуточно.

— Поджарку, пюре, салат, корзинку хлеба, мясную нарезку, пакет сока и все это в трех экземплярах, — подозвав официанта, сказал Степан.

— И литровый заварник чая! — дополнил заказ Круглый.

— Извините, но у нас украинский чай закончился, остался только дорогой армянский, — оглядевшись по сторонам, тихим голосом произнес официант.

— Отлично, так даже лучше. Сразу же давай счет! — ухмыльнулся Круглый.

— Зачем нам чай? — спросил Левченко. — Я же сок всем заказал.

— Ну, так, затем и чай! — рассмеявшись, ответил Круглый.

— Здесь в чайных заварниках подают коньяк, — объяснил Иванов, и, повернувшись к Круглому, упрекнул его: — Зря ты заказал армянский чай. Они и за наш в три шкуры дерут, а литр армянского, выйдет, чуть ли не в полтыщи!

— Ничего, — пренебрежительно взмахнул рукой Круглый. — Я за всех плачу, деньги есть. Добычу знатную взял!

— Все приметное выкинь, оставьте только деньги, — жестко произнес Степан. — Не дай бог спалимся.

— Ты, чего? — удивленно спросил Круглый. — Чего нам бояться этих титушек? Мы же на Майдане, здесь нам ничего не грозит!