Противостояние

В машине было тихо, тепло, двигатель работал почти бесшумно — явно Волга обслуживалась в хорошем гараже и там же была доработана умелыми немецкими руками. Помимо пассажира — полноватого, лет пятидесяти, с аккуратными усиками и в очках, в салоне машины было еще двое — безмолвный, белобрысый водитель, мастерски управляющийся с рулем и мрачноватого вида мужчина, лысый, лет пятидесяти. Мало кто знал что этот второй, лысый был начальником отдела специальных операций в Штази[35] и одним из наиболее доверенных лиц ЦК СЕПГ[36]. Его привлекли к встрече и потому, что он хорошо знал третьего участника этой встречи — русского генерала, прилетевшего рейсом военно-транспортной авиации на один из аэродромов ГВСГ[37]. Его он знал потому, что генерал, тогда еще бывший полковником какое то время служил на базе советских войск в Фюрстенберге, а лысый представлял там интересы Штази и организовывал рабочее взаимодействие советских спецназовцев ГРУ, расквартированных там[38] со спецподразделениями Штази, он же организовывал слаживание и совместную боевую учебу.

За все время, пока машина мчалась по улицам Берлина ни водитель, ни пассажиры Волги не проронили ни слова. Встречающие знали гостя в лицо, гость говорил только по-испански и не знал немецкий, водитель не знал никаких других языков кроме немецкого. Испанский неплохо знал второй встречающий, лысый — равно как и пять других языков включая русский — но без надобности знание языков собеседнику он не раскрывал — иногда полезно, когда собеседник думает, что ты не знаешь его язык и разговаривает при тебе свободно.

Встреча состоялась не в здании ЦК партии, не в партийной гостиницу или каком-либо другом присутственном месте — она состоялась в конспиративной квартире Штази, в одном из спальных районов Берлина. Три квартиры на пятом, последнем этаже были записаны на трех разных хозяев, какие-то люди исправно платили коммунальные платежи — но у всех этих квартир был один и тот-же хозяин — Штази. Квартиры были записаны за внешней разведкой — поэтому большую часть времени пустовали. Лишь иногда там жили перебежчики или те, кто собирался отправиться по ту сторону стены. Более того — этот дом был построен так, что с угла к нему пристроен другой дом, подъезды которого выходили на другую сторону. Поэтому, из одной из квартир блока можно было перейти через самодельную дверь в другой дом и выйти в другой двор и на другую улицу.

Поднявшись на пятый этаж — лифта в этих типовых пятиэтажках не было, лысый не стал стучать в дверь — он просто достал ключ и открыл ее. Дверь только с виду была типовая, деревянная — на самом деле под тонким слоем дерева скрывался лист стали…

В квартире горел свет — шторы были постоянно задернуты и даже днем, когда в квартире кто-то был — там горел свет. В квартире никого не было — ни охраны, ни обслуги. Только один человек в большой комнате — среднего роста с резкими чертами лица, в штатском, сидел в кресле и пил свежезаваренный чай.

Человек встал навстречу вошедшим, протянул руку. У него был странный цвет лица — пепельно-серый, так выглядят под электрическим светом сильно загорелые люди, у которых загар въелся в кожу. Еще у него — хотя это сейчас не было видно — были странного цвета глаза, янтарно-желтого оттенка, как у волков. Из-за этого — броская примета — у него раньше были проблемы в том ведомстве, в котором он служил — там нужны были люди без примет. Безликие люди…

Первым пожал руку лысый — этого человека он узнал сразу. Он пропал из Фюрстенберга в мае восемьдесят первого — просто вылетел в Союз и не вернулся. Вместо него прислали подполковника, профессионализм которого, в отличие от желтоглазого вызывал серьезные сомнения. Подполковник большую часть своей жизни прослужил по политотделам — а теперь вот выбил назначение в Германию, на вакантную должность. Кадровик, скорее всего даже не посмотрел, куда он определяет подполковника. С ним потом намучились и советские и немцы. К его чести, своим воинствующим непрофессионализмом он не кичился, старался вреда не наносить и честно учился работать на новой должности, коли уж его на нее назначили. В Фюрстенберге он служил до сих пор и во многом уже разбирался без подсказок.

Потом пожал руку и второй гость, тот самый, что прилетел на кубинском авиалайнере — он советского генерала никогда не видел, и даже не слышал про него до последнего времени. Но сразу просек, что это за человек и кого он может представлять. В руководстве Кубы прилетевший курировал армию и спецслужбы — а поэтому умел разбираться в таких вещах.

— Для нас найдется пара чашечек чая, Владимир Дмитриевич? — спросил по-русски лысый.

— Найдется… Располагайтесь, а я пока пойду на чайник взгляну…

Желтоглазый говорил с каким то странным акцентом — хотя и был русским, в этом не было сомнений. Такое иногда бывает, когда человек учит какой-то язык и заучивает его так хорошо, что начинает на своем родном разговаривать с акцентом, присущим выученному языку…