Противостояние

Причиной, почему до позиции добирались именно этим путем, было то, что на Киевском шоссе свирепствовали ГАИшники, более того — были там и скрытые посты «девятки», Девятого управления КГБ, занимавшегося охраной государственных и партийных деятелей Советской империи. Если ГАИшникам достаточно было показать права с красной полосой наискось — «без права проверки» — то «девяточникам» могло не хватить и этого. Стрельба означала провал акции и гибель невинных людей, чего оба спецназовца старались избежать. Полностью избежать не удастся, но и валить направо — налево всех, кто на пути попался нельзя, так только подонки поступают. Поэтому и выбрали альтернативный, более сложный путь. Однако, на всем его протяжении — а они проехали от места ночной лежки до исходной точки более тридцати километров — им не понадобились даже права…

Старший лейтенант выпрыгнул из машины, прошелся, разминаясь и потягиваясь всем телом, зорко смотря по сторонам. Они были здесь несколько дней назад, прикинувшись просто прохожими, гражданскими — без оружия и с другими документами — присматривали позиции. Присмотрели в самом Постниково — это был дачный поселок, дома здесь покупали горожане и на зиму он вымирал — не оставалось здесь даже сторожа. Выбрав позиции — три, на всякий случай — в следующий заход они закинули сюда три комплекта зимней маскировочной сети, сложили ее так, чтобы не бросалась в глаза. Если даже приедет зимой хозяин на свой дачный участок, найдет чужую, брошенную вещь — так обрадуется и перепрячет, а в милицию не побежит…

Осмотревшись, старший лейтенант вернулся в машину, коротко бросил: «Чисто».

Машину он загнали в третий по счету дом от дороги, во двор — очень удачно два пустых дома стояли, между ними поставить машину, накрыть маскировкой — даже с вертолета при облете не разглядишь. За этим местом спецназовцы наблюдали дважды, никаких облетов или других режимных мероприятий не заметили — но это не значило, что можно расслабиться. У старлея было два с половиной года афганского стажа, у прапора — почти три, и оставались они в живых до сих пор только потому, что были очень, очень осторожны…

Время пришло…

Отодвинув в угол все связистское снаряжение, они достали ящики. Старлей уже открыто вооружился АКМС и ПБ, прапор — привычным для него АПБ, ящики они вскрыли, достали ракетные установки. Им нужны были только две — но вскрыли они и третий ящик, на всякий случай. Прапор сноровисто поставил на путях вероятного приближения противника несколько растяжек — на случай, если пойдет не так и все это — ловушка. Вместе с ракетами оба спецназовца отошли в тень небольшого сарайчика, старший посмотрел на часы — время еще было…

— Ник… — прервал молчание прапор.

— Ну?

— Ты понимаешь, что нам все равно не жить? Сделаем мы или нет — нам все равно не жить? Что свои, что чужие — должны нас убрать — таковы правила…

— Ну, это еще бабушка надвое сказала … — весело, скрывая за напускной беззаботностью гнетущее напряжение ответил старлей — помнишь Чирчик? Что нам говорил инструктор по выживанию старший прапорщик Забродин? Даже если ты висишь над пропастью и держишься за ветку — все равно шанс есть. Может, сейчас случится землетрясение, и дно пропасти поднимется до твоего уровня? У нас нет сейчас своих, вокруг только чужие…

— А старшой? — даже здесь, где на сто метров ни одной живой души, прапорщик не произнес имя их командира.

— Старшой… Не знаю… Я не доверяю и ему, сам понимаешь — почему. Но то, что мы должны сделать — мы сделаем… Когда стрелять будешь — очки не забудь и дыхание задержи — там выхлоп ядовитый[1].

— Без сопливых…

* * *

Самолет появился точно по графику — в семнадцать пятнадцать, когда почти уже стемнело. Что и неудивительно — в правительственном авиаотряде такого понятия, как «задержка рейса» не было. Это была стройная, серебристая птица с четырьмя двигателями у хвоста — дальнемагистральный лайнер Ил-62, она поднималась по крутой траектории к небу, оставляя за собой след отработанного топлива. Ее никто не прикрывал — в Афганистане каждый садящийся или взлетающий транспортник прикрывают вертолеты Ми-24, щедро расстреливающие тепловые ловушки и готовые в считанные секунды нашпиговать сталью то место, откуда посмеет выстрелить дух-зенитчик. Здесь же был не опаленный многолетней войной Афганистан — здесь было тихое зимнее подмосковное утро, было самое начало зимы — и воздух был свеж и прозрачен, а война покинула эти места несколько десятилетий назад…

* * *