Противостояние

Амалия пошла вперед к двум фигурам, застывшим в конце коридора. Больше она не ревела и не билась в истерике. Она была опустошена. Был последний шанс спасти Троя и он только что исчез.

Добравшись до лестницы, мы стали подниматься. Теперь я не осуждал девушку. Я лишь удивлялся какой силы могут быть чувства, что она была согласна на что угодно лишь бы ее любимый, с которым у нее даже будущего не могло быть, освободился. Уверен, Трой бы поступил точно также. Я ведь видел, как он на нее смотрел, как говорил и как переживал.

Зато теперь все плотские желания по отношению к Амалии у меня исчезли. Она больше нисколько не волновала меня. Будь у меня возможность, я бы помог ей и Трою, не требуя ничего взамен. Необходимости держать парня в заточении я уже не видел. Он заработал освобождение, не дав Одиену убить меня. В остальном всем уже давно было плевать на бунты, прокатившиеся по Равнине. Они остались в памяти лишь пострадавших семей.

Мы поднялись наверх. Амалия тихим голосом попрощалась. Урти просто кивнул. На его каменном лице теперь читалось удовлетворение. Ничего плохого не произошло. Девушка осталась с ним и сохранила невинность. Объект ее поклонения продолжает томиться в тюрьме, что дает ему надежду наконец-таки наладить с Амалией более близкие отношения.

Я остался стоять у ворот тюрьмы. Урти и Амалия направились через двор казармы к воротам выхода в город. Они держались на расстоянии. Девушка явно хотела побыть одна. Мужчина был преисполнен желанием приблизиться к ней, обнять и тем утешить, но не решался. Ждал, пока она ему позволит. И это было видеть странно.

Сильный воин, в прошлом рыцарь и капитан Мелиссара Урти Рамс со своей безответной любовью смотрелся нелепо. Хрупкая юная девушка полностью подчинила его себе, а он ничего не мог с собой поделать. Из них троих его доля была самой худшей. Амалия и Трой любили и были любимыми, а Урни ничего не получал взамен. Разве что присутствие девушки рядом и необходимость о ней заботиться.

В этот момент вспомнился Даниэль. Мама сказала, что он привез из столицы какую-то девушку и намеревается жениться. Насколько понял, это была та самая девица, что была с ним, когда брата похитили.

Она не была высокородной. Тем не менее, наплевав на возможные мнения, брат ее привез в замок и намеревался жениться. Пожалуй, у него к ней были очень сильные чувства, раз он так поступил.

А вот у меня такой девушки никогда не было. Разве что Милли вызывала к себе сильную симпатию. Но ее больше нет. Едва возникшее влечение к Амалии быстро исчезло. Вероятнее всего, девушка моей мечты где-то должна быть впереди. Надеюсь, в скором будущем.

Я дождался пока Урти и Амалия покинут двор казармы и сам не спеша пошел к воротам, где меня должен был дожидаться нанятый возничий со своей каретой. Ехать в казначейство не хотелось. Не было желания сидеть с бумажками, зная, что сейчас мне нужно заниматься совсем другими, намного более серьезными вещами. К тому же предстояло снова увидеться с Хелли.

Нет, я был не против встречи с ней. Даже наоборот, очень хотел. Вот только я уже знал наперед, все равно не сдержусь, девушка будет кричать, а после обо всем доложат Даниэлю или маме. Сидеть вместе целый день и ждать вечера, когда можно будет уединиться в «Трезубце» мы вряд ли вытерпим. И раньше уйти нельзя. Обязательно доложат. Потом снова начнутся претензии.

Однако попав в казначейство, я не нашел Хелли ни у себя, ни в ее кабинете. Глава отчетов и отчетности Орил Белдок был в курсе моего прихода. Прибежал, показаться.

— Что у вас тут было за время моего отсутствия? — усаживаясь за стол, спросил я.

Вид невысокого худощавого мужчины с вечно вздернутым носом за время моего отсутствия претерпел изменения. Теперь голова висела, а на лице читался неуверенный взгляд.

— Почти ничего, если не считать посещения нас князем.

— И что было? — мысленно досадуя, что приходится из него клещами вытаскивать информацию, задал следующий вопрос.

— Все главы подробно доложили о работе подразделений, Даниэль выслушал, а потом кое-кому понизил жалования, посчитав работу недостаточно качественной. Понизили пятерым, в том числе и мне.

И снова полслова и заминка.

Уже не сдержался.

— Да рассказывайте толком, что было! Что вы меня порциями кормите!

— Мы и сами толком ничего не поняли. Формулировка была такова — неэффективность. А потом князь дал понять, что это временная мера. Если он увидит исправления, жалование вернется на свое место.

Затеянная игра Даниэля у меня в ведомстве несколько удивила. После дошло. Скорее всего, он прижал всех к ногтю, дабы дать понять, что будет править не хуже отца и что с ним шутки плохи и в то же время разделил глав по разные стороны. Теперь ущемленные будут из кожи вон лезть чтобы доказывать свою эффективность, в тайне ненавидя тех, кого не прижали. Таким образом Даниэль воплощал воззрения отца о том, чтобы всех разделять и властвовать.