Противостояние

Между ног до сих пор было жарко, а внутренние мышцы бедер болели как после жестокой растяжки. Сто лет с ней такого не случалось. Не покидало ощущение, что ночью попала под поезд, а не под мужика. А ведь нужно было еще как-то подбить кассу и добраться до квартиры!

Сегодняшнюю ночь она твердо решила провести в своей постели и без эксцессов. Осталось продержаться всего пару часов. А потом пятнадцать минут езды, горячая ванна и сладкий беспробудный сон. В восхитительном одиночестве.

***

Дверь в каморку журналиста-единоличника Воинова резко распахнулась.

- Полуночничаешь? – с порога крикнул гость.

От неожиданности Роман резко дернулся, и бумажный стаканчик с двойным эспрессо, стоявший аккурат возле локтя, опрокинулся.

- Очередной компромат нарыл? – в кабинет вошел немолодой полный мужчина, Ломоносов Василий Иванович, главный редактор и давний приятель Воинова.

- Твою мать! Иваныч! - хозяин каморки стукнул кулаком по столу.

- Что?

- Посмотри, что ты натворил!

- Да я ж…

- Молчи лучше! - Роман осмотрел причиненный ущерб: залитые черновики, лужа на полу и огромное кофейное пятно на рубашке.

- Ты что ж это бдительность потерял? – сделал удивленный вид друг.

- К жене своей после командировки так вламывайся!

- К жене так нельзя. Я человек немолодой, чтобы потом новую искать.

- А к подчиненным, значит, можно? – Роман быстро расстегнул пуговицы и стянул с себя мокрую рубашку. К счастью, в нижнем ящике стола всегда была запасная.

- На то они и подчи… – босс неожиданно осекся. - Это кто ж тебя так под хохлому расписал?

Воинов обернулся к другу.

- А? Что? – за долгий день Роман уже и забыл, что очаровательная хозяйка бара оставила свои метки на его пояснице.

- Ты что, на кошку упал? – присвистнул Ломоносов.

- Тьфу, ты об этом, - пробежался пальцами по свежим царапинам. - Да, на кошку. Несколько раз.

- Горячая киса, - осматривая боевые ранения, восхитился друг. - После этого она просто обязана отвести тебя в ЗАГС.

Воинов в ответ проворчал что-то невнятное.

- Что ты там под нос себе бурчишь?

- Отстань, - рыкнул Воинов.

- Так хорошо было, что зубы сводит? Ай, да киса! Теперь она точно от тебя не отстанет. Попомни мои слова: это не царапины у тебя на спине, а клинопись! Хочешь, переведу на русский, что написано?

- Не надо! Хватит с меня лингвистов на сегодня.

- А я все же переведу! - не унимался босс. Давненько он не видел Воинова таким раздраженным, грех было не воспользоваться случаем. - Так вот, там кровавыми зарубками по телу твоему: “Частная собственность! Отныне и вовеки веков…”

- Аминь, - закончил за друга Роман.

- Эх, киса…

- Не помнит она ничего. Вообще.

Слова произвели эффект разорвавшейся бомбы.

- Что? – Ломоносов выпучил глаза.

- Что тут непонятного? – обозлился Роман.

- Вообще-вообще ничего не помнит? – босс сощурился. – Или, может, помнить нечего?

Воинов сложил на груди могучие ручищи, демонстративно поиграл мышцами.

- Поматросила и бросила, значит… Дела! Жаль, свежий выпуск газеты уже сверстали. Заголовок “Сразу после секса Романа Воинова забыла баба” в передовице смотрелся бы убойно.

- Брр… Коряво звучит.

- Согласен. Но ради тебя я напряг бы весь отдел криминального обозрения. Те умеют сочинять. А в твою честь… Редактор “АиФ” от зависти лопнет!

- Тащишься, гад?

- Как последняя сволочь.

Чистосердечное признание разоружило, но герой-любовник расслабился зря.

- Слышь, Ромчик, - друг резко стал серьезным. Именно таким тоном он, редактор и руководитель с многолетним стажем, обычно сообщал самые дурные новости. - А ведь “улыбаемся и машем” не твое. Дело серьезное.

- Ну…

- И как ты теперь с этим жить будешь?

Вопрос, о котором Воинов даже и не думал, внезапно загнал в тупик. Увлекшись документами, он ненадолго забыл о Кате. Женщин в жизни Романа Воинова было больше, чем мог мечтать любой мужчина. Однако теперь, под внимательным взглядом друга он внезапно почувствовал себя малолетним пацаном, которому приказали уйти из песочницы и лепить свои куличики где-нибудь подальше от приличных детишек. Ощущение было непривычное и малоприятное.

***

Катя попала в квартиру только в первом часу ночи. На автопилоте закрыла дверь, сняла туфли, проверила уровень заряда в телефоне. А дальше сила воли, на которой продержалась весь долгий день, резко иссякла.

- Здравствуй, милый дом! – зевнула она.

На то, чтобы оторвать попу от удобного пуфа у входа, ушло пятнадцать минут. Вначале Катя уговаривала себя по-хорошему: обещала запретную шоколадную конфету и кружку не менее запретного какао с молоком. Но не сработало, потому пришлось обрисовать неприглядную альтернативу: сон на коврике у двери, размазанная по лицу косметика и жирные волосы.

Из-за отсутствия воображения Катя никогда не страдала, скорее наоборот. В результате образ получился таким жутким, что ноги сами понесли ее в ванную комнату. Оттуда уже кое-как удалось добраться до кровати и - о, блаженство! - свернуться в одиночестве под одеялом.