Противостояние

- Ну, - девушка устроилась на жестком табурете рядом с плитой, - ты занимайся, чем занимался, - поспешила она дополнить, - а я буду с ним говорить…

Роман с недоумением посмотрел на гостью через плечо.

- Как с давним другом, - Анжела подняла руки вверх, демонстрируя исключительно мирные намерения. – Просто интересно, что с ним.

У владельца того самого «его», о котором все это время шла речь, были кое-какие предположения по этому поводу. Причина «отсутствия жизни на Марсе» была более-менее ясна, но делиться соображениями он не спешил. Если бы существовал хоть один шанс, что он ошибся… Если бы удалось сорваться с крючка… За такой шанс стоило побороться.

- Давай попробуем, - наконец ответил Роман. – Я буду варить кофе, а ты говори.

- Да-да! – Анжела оптимистично закивала.

- Но штаны не трогать! У нас беседа, а не следственный эксперимент.

Девушка поспешно отмахнулась все теми же трусами, а через минуту, когда Роман водрузил на плиту медную турку, задала первый вопрос.

***

Тот же день. Редакция 

Редакция встретила Воинова привычными галдежом и ароматом кофе. Как пчелы в улье, сотрудники сновали с места на место, попутно разговаривая или друг с другом, или по телефону. Появление Романа никто не заметил. После насыщенного утра такая обстановка показалась Воинову настоящим раем. Он даже готов был простить бухгалтерии ее вечные нападки, а корректорам регулярные обвинение в безграмотности. Воодушевленный и спокойный, Роман подошел к двери своей коморки, приветственно махнул рукой окликнувшему его фотокору, а затем быстро и окончательно попрощался с хорошим настроением.

Дверь оказалась не заперта.

Сам этот факт не был странным, уборщица частенько забывала закрывать его конуру. Но вот гость…

- Роман Геннадьевич, а я уж заждался!

Главный редактор собственной персоной караулил его, развалившись в хозяйском кресле. О том, что Ломоносов не в духе, говорили закинутые на стол ноги, презрительный взгляд и толстая папка с материалами по последнему расследованию. Роман был свято уверен, что накопал столько, что надолго хватит жадному информационному демону, что порой овладевал душой редактора. Оказалось, нет.

- И что это мы на работу явились? - Ломоносов поиграл бровями. - Катерина из кроватки выпустила?

- Я тоже рад тебя видеть, - упоминание Катиного имени уронило планку настроения до самого плинтуса.

- Проходи, раз пришел, - Василий приглашающее взмахнул рукой.

Роман бросил взгляд на пути к отступлению и тут же пересекся глазами как минимум с дюжиной коллег. По всей видимости, сценку “Укрощение зарвавшегося журналиста” публика уже поджидала.

- Понятно… - присвистнул под нос себе Воинов.

- Не знаю, что понятно тебе, а вот я от пояснений не отказался бы, - с видом величайшего облегчения Ломоносов убрал ноги со стола и, важно поправив очки, начал: - Ромка, едрит твою мать, ну день прогула, ну полтора… Я все понимаю, Катерина Дмитриевна знойная особа, но два дня… Меня бухгалтерия покусает за прикрытие твоей задницы!

Ломоносов вскочил с места.

- Ам-ам! - изобразив пальцами собачью пасть, он демонстративно ущипнул себя за зад. - Больно!

Воинов пантомиму не оценил.

- Так я тебе еще перед поездкой материалы сдал, - он оперся спиной о дверь за собой. Ни грамма раскаяния во взгляде, ни искры вины. - Мало?!

- Конечно! - Ломоносов не сдавал позиции.

- Да там даже прокурору хватило бы, - не выдержав, взорвался Роман. Дело явно было не в прогулах. Воинов готов был заложить право на его вип-конуру, что друг пришел по другой причине. - Вась, совесть имей! Фотографии казино, фамилии, суммы - у тебя на серию статей добра хватит.

- Ромка, два дня прогула! - Ломоносов потряс кулаком в воздухе, продолжая накалять обстановку.

- Зачти мои переработки, - парировал Роман.

- Еще чего!

- Там уже на два месяца часов набралось.

- Переработки на том свете зачтутся!

- Твою ж… - подняв взгляд в потолок, Воинов беззвучно выругался.

- Молитвы читаешь? - ухмыльнулся редактор. - Правильно!

В голосе Ломоносова послышались странные веселые нотки. Роману вначале показалось, что у него проблемы со слухом, но тут Ломоносов улыбнулся от уха до уха, и подозрение превратилось в уверенность.

- Хорошо я тебя застращал? - шепотом поинтересовался редактор.

Его буквально распирало от гордости. Казалось, даже в росте прибавил.

- Блин, - Воинов сцепил ладони в замок, - очень натурально, знаешь ли! – похрустел пальцами.

- Тогда рассказывай!

- Что? - не понял Роман.

- Все рассказывай. Как на исповеди, - друг подмигнул. - И учти: мама просила открутить тебе уши, если будешь слишком долго тянуть со свадьбой.

С этими словами Ломоносов положил другу руку на плечо и доверительно взглянул в глаза.

От такой резкой смены темы разговора Роман впал в ступор. Глаза округлились, а уголки губ медленно поползли вниз.