Противостояние

— Бульба! Любишь бульбу? — воткнув нож в картофелину размером с крупную редиску, Наим положил ее передо мной на дощатый стол. Картофель был горячий. Перекидывая его с руки на руку, немного остудил дыханием и с наслаждением вонзил зубы.

— Как? Откуда? — Пока остальные мои друзья рассматривали диковинную еду, Наим поведал, что выращивают они бульбу издревле, ещё в Будилихе ее выращивают, но едят только сами «христоверы». Мне было непонятно, почему даже братьям Лутовым картошка незнакома. Вероятно, «христоверы» не распространялись про ценные свойство корнеполода, держа монополию на его выращивание и потребление. А может, Максель, где подавляющее большинство Русом были потомками местных — просто не принял этот продукт. Наелся я картошки до отвала — большинству Русов продукт не понравился, они предпочли сушеное мясо из своих рюкзачков.

До самой ночи мы сидели с Наимом, пока мои воины разлеглись прямо под деревьями, используя любой момент для отдыха. История отшельников была связана со мной, как это ни странно. В тот момент, когда «христоверы» объявили меня Сыном Бога, около двадцати семей воспротивились этому не желая, облекать меня в сан Сына Бога. Первое время разногласия были только на словах, но со временем стало доходить до мордобоя. Именно тогда их и изгнали из общины «христоверов», запретив пересекать реку и появляться на их берегу. Вот уже три поколения «истинно верующие» жили особняком, принимая в свои ряды беглецов от Церковного правосудия.

Как и предполагал Богдан, Наим стал проситься со своими людьми вместе с нами, желая свести счеты с «богохульниками». Мне такая помощь была кстати, «истинно верующие» могли выставить двадцать семь молодых крепких парней. Оставалось дождаться глубокой ночи, когда после ночных молитв и бдений жизнь в религиозной Будилихе затихала. Лодок у общины Наима было десять, но за один раз можно было перевезти не более четырех пассажиров. Когда весь мой отряд оказался на южном берегу, гребцы вздохнули с облегчением — при свете Луны были видны их прилипшие к телам мокрые рубахи.

Чтобы попасть в Будилиху, следовало спуститься вниз по течению примерно на три километра. У входа в городишко находился дозор, наплевавший на безопасность и исполнение своих обязанностей. Двое воинов-сатанистов даже не успели проснуться, убитые передовым отрядом Панса и парой парней из общины Наима. Ещё в гостях у Наима мы определили план действий: нужно избежать возможности бегства из города воинов и мирных жителей.

Всё свое войско разделил на пять отрядов — по отряду каждому Лутову и себе. Только мы знали, где находится центральный Собор Будилихи, куда я приказал сгонять всё население. Через Пансу довел до неандертальцев, что убивать можно только вооруженных людей, оказывающих сопротивление.

— Любой, кто убьет женщину или ребенка, будет казнен моей рукой, — предупредил всех, заставив уяснить серьезность своих слов. Один только Баск попробовал возразить:

— Макс Са, они сжигали наших на кострах.

— Виновных мы казним, но убивать женщин и детей не будем! — Не довольствуясь словами, передал Пансе мыслеообраз, запрещая убивать женщин и детей. Женщин неандертальцы и так не стали бы убивать, при таком-то дефиците в их общине, но насчет детей не был уверен.

Пять небольших отрядов разошлись по улицам города, и почти сразу возник шум боя, сопровождаемый криками. Упорное сопротивление было встречено лишь в двух местах: в казармах Будилихи, где бой вел отряд Богдана, и в самом остроге, куда направился я. Обещание, данное Нате во время нашего пленения и издевательств со стороны тюремщиков, требовалось выполнить.

Когда солнце стало подниматься над горизонтом, население Будилихи согнали к главному Собору. Трясясь от страха, здесь находились все трое судей, перед которыми я в свое время метал бисер, взывая их к совести. Единственным, кого я не видел среди пленников, был Гранит — мрачный служитель культа сатанистов, разоблачивший мою спасительную ложь во время судилища. Безобразный уродец-надсмотрщик и охранники острога были связаны и ожидали своей участи.

— Где Гранит? — обратился я к уродцу. Противно хихикая, тот ответил, что Гранита забрал Иканий, два месяца назад. С тех пор главный тюремщик и гроза секты «Возвращение» в Будилихе не появлялся. Позже всех к собору подошли неандертальцы — судя по довольным лицам и количеству плененных женщин, дети Леса дорвались до любимого блюда. Всё население Будилихи оказалось небольшим — на площади перед собором было собрано около семи сотен людей, не считая погибших.