Противостояние. 5 июля 1990 – 10 января 1991. Том 2

Рассуждая логически, он предположил, что его преследователи уже попытались бы причинить ему какой-нибудь вред, если бы собирались это сделать. Могли выстрелить в него из засады или хотя бы нацелить на него оружие и заставить отдать свое. Они могли бы взять все, что хотели… но, опять же рассуждая логически (и до чего же это было приятно – рассуждать логически, учитывая, что последние несколько дней все его мысли разъедала кислота ужаса), что им от него могло понадобиться? Любых товаров теперь хватало на всех, потому что потребителей осталось очень мало. Какой смысл красть или убивать, рискуя при этом собственной жизнью, если все, о чем ты когда-либо мечтал, сидя на толчке с каталогом «Сирс» на коленях, ожидало тебя за витриной любого американского магазина? Просто разбей стекло, войди и возьми.

Все, что угодно, – за исключением общества тебе подобных. Оно превратилось в предмет роскоши, Ларри знал это слишком хорошо. И подлинная причина отсутствия страха как раз заключалась в том, что, по его мнению, незнакомцы искали этого самого общения. Рано или поздно их желание пересилило бы боязнь. Он мог позволить себе подождать. Не собирался спугивать их, как стаю перепелов. Никакого смысла в этом не было. Двумя днями ранее он и сам, возможно, спрятался бы при виде другого человека. Слишком бы перепугался, чтобы сделать что-то еще. Так что он мог подождать. Но, если по правде, ему действительно хотелось снова увидеть кого-нибудь. Очень хотелось.

Он вновь прогулялся к речушке и помыл посуду. Выудил из воды упаковку пива и вернулся к качелям. Вскрыл первую банку и поднял, повернувшись в сторону ресторана, где заметил две тени.

– За ваше здоровье. – Ларри одним глотком осушил полбанки. И как же хорошо пошло пиво!

Когда он выпил все шесть банок, шел уже восьмой час и солнце готовилось закатиться за горизонт. Он расшвырял последние тлеющие угли и собрал пожитки. Потом, полупьяный и в очень благостном расположении духа, проехал четверть мили по шоссе номер 9 и увидел дом с застекленным крыльцом. Припарковал велосипед на лужайке, взял с собой свой спальный мешок и отверткой взломал дверь.

В последний раз оглянулся, надеясь увидеть его, ее или их – они следовали за ним, Ларри это чувствовал, – но улица оставалась тихой и пустынной. Пожав плечами, прошел на крыльцо.

Время было раннее, и Ларри думал, что какое-то время проваляется без сна, но ему определенно требовался отдых. Через пятнадцать минут он уже крепко спал, дыша ровно и размеренно. Винтовка лежала рядом с его правой рукой.

Надин устала. Этот день, похоже, выдался самым длинным в ее жизни. Дважды она чувствовала, что он их заметил: один раз под Стаффордом, а второй раз на границе между Нью-Хэмпширом и Мэном, когда он обернулся и позвал их. Лично ее это не беспокоило. Этот человек не был сумасшедшим – в отличие от другого, который прошел мимо большого белого дома десять дней тому назад. Солдат, сгибавшийся под тяжестью оружия, и гранат, и патронташей. Он смеялся, плакал и грозился оторвать яйца некому лейтенанту Мортону. Лейтенанта Мортона поблизости видно не было, за что тот мог благодарить Бога, если, конечно, еще не умер.

– Джо?

Она осмотрелась.

Джо ушел.

А она уже находилась на границе сна и бодрствования, даже пересекала эту границу. Надин откинула единственное одеяло и встала, морщась от боли в сотне разных мест. Когда она в последний раз столько времени ехала на велосипеде? Вероятно, никогда. Плюс эти постоянные, выматывающие усилия сохранить золотую середину. Если бы они подъехали к нему слишком близко, он бы их заметил, что расстроило бы Джо. А если бы отстали слишком далеко, он мог свернуть с шоссе номер 9 на другую дорогу, и они бы его потеряли. И это расстроило бы ее. Надин и в голову не приходило, что Ларри мог сделать круг и оказаться позади них. К счастью (во всяком случае, для Джо), Ларри до этого тоже не додумался.

Она повторяла себе, что рано или поздно Джо привыкнет к мысли о том, что они нуждаются в этом мужчине… и не только в нем. Они не могут жить одни. Если останутся одни, то и умрут одни. Постепенно Джо свыкнется с этой идеей. Он ведь, как и она, прежде жил не в вакууме. Человеческое общество не могло быть для него в диковинку.

– Джо, – снова тихонько позвала Надин.

Пробираться сквозь кусты он мог так же бесшумно, как вьетконговский партизан, но за последние три недели она научилась улавливать издаваемые им звуки. А этой ночью к тому же светила луна. Она услышала слабый шорох и скрип гравия и поняла, куда он идет. Не обращая внимания на ломоту в теле, последовала за ним. Часы показывали четверть одиннадцатого.