Противостояние

Карл перерезал путы на запястьях пленницы и помог ей подняться. Девушка мелко дрожала и, кажется, не совсем понимала, что творится вокруг. Сквозь порванное платье просвечивало покрытое царапинами голое тело, но Мария не обращала на это внимания. Тандис прихватил висящий на суку поношенный форменный камзол и накинул на плечи крестьянки, которая еле переставляла ноги. Карл с тоской подумал, что вряд ли сегодня успеет выспаться.

Когда они достаточно удалились от тайного лагеря драгун, Тандис свернул в сторону и, вернувшись немного назад, затаился под прикрытием кустов. Негромкий плач Марии превращал маскировку в фарс, но Карл все равно выждал некоторое время, вглядываясь в темноту – не идут ли по их следу драгуны. В одном капитан Дюамель был несомненно прав – береженого Бог бережет. Жако не слишком умен, но даже в его голову вполне может прийти простая мысль: нет свидетелей – нет и преступления.

Только убедившись, что их никто не преследует, Тандис продолжил путь. Мария, ослабевшая от выпавших на ее долю испытаний, шла очень медленно, часто просилась присесть отдохнуть. Вдобавок они немного поплутали в лесу – Карл не хотел выходить на дорогу далеко от замка. В итоге к воротам Бессе путники вышли, когда начало светать.

У входа парижанин придержал Марию за локоть и с неохотой вложил ей в руку звякнувший кошель.

– Вам с отцом лучше уехать подальше. – Мария непонимающе уставилась на него. – Ты ведь знаешь, что такое деревенские сплетни, милая. Длинные языки все равно не дадут вам спокойной жизни. Езжайте туда, где тебя никто не знает, начните новую жизнь.

Девушка сдержанно кивнула. Не удовлетворившись таким ответом, Карл приподнял ее подбородок и заглянул в испуганные глаза.

– Длинные языки, особенно твой бойкий язычок, не доведут вас с отцом до добра. Никому не болтай о том, что было. Ты меня поняла?

– Да, мосье. Я никому не скажу.

– Ну, вот и умница. А я уж позабочусь, чтобы господа драгуны тебя больше не обижали. Ступай с Богом, беги к отцу.

Сполоснув лицо из стоявшей неподалеку бочки с дождевой водой, Тандис поднялся к себе. У дверей его ждал хмурый драгунский командир.

– В столице так принято, мсье, – совать свой нос в чужие дела?

– Моему носу, сударь, нет дела ни до пастушек, ни до ваших шалостей. Но коль уж мы заговорили о носах, то крепко зарубите на своем – подогревая подобными глупостями крестьянское возмущение, вы рискуете навлечь на себя неудовольствие Его Величества. Считайте, что сегодня я оказал вам дружескую услугу, Дюамель. О, не благодарите!

С этими словами Тандис вошел в свою комнату и крепко захлопнул дверь перед мясистым носом капитана.

* * *

Утром общий зал «Белого креста» был наполовину пуст. Ополченцы сонно поглощали холодный завтрак, заливая его и похмелье дешевым пивом. Годэ присмотрелся к фигуре за столиком в углу. Кажется, за ночь главный псарь маркиза д’Апшье ни разу не пошевелился. Ришар подозвал заспанную служанку:

– А его не следует разбудить? – парижанин указал на мужчину в ливрее. – Разве псарь не должен участвовать в облаве?

Девушка звонко рассмеялась:

– Этого пьяницу? Да кому он нужен! Вы его больше слушайте, ваша милость, – псарь он, как же. Его Светлость маркиз выгнали нашего Пьера – сразу как Зверь объявился прямо под стенами родового замка сеньора д’Апшье. И не просто объявился, а задрал пожилую женщину прямо на глазах у замковой челяди. Спустили на тварь всю свору, а хваленые гончие нашего Пьера в кучу сбились. Говорят, сколько ни понукали, те только скулили да мочились со страху. Ну и кому такой псарь нужен?

– Брешешь! Брешешь, скотина! – вскинулся вдруг пьяный. Девушка взвизгнула и спряталась за спину Годэ. – Это уже после того было, как меня выгнали. Чтобы мои собачки испугались какой-то нечисти лесной?! Да маркизова свора на медведей! Как крыс их давила! Да мои собачки, если хотите знать… – Он со всхлипом упал на стул и запричитал что-то, обнявшись с кувшином: – Собачки мои милые…

Годэ подсел к нему за столик и положил руку мужчине на плечо.

– Так за что же вас рассчитали, любезный?

– Рассчита-али, – насмешливо протянул Пьер не поднимая головы, – ничего не рассчита-али, просто выкинули на улицу как хромого щенка. Хотя почему как? Я и есть хромой. Гляди!

Бывший псарь, помогая себе рукой, вытащил из-за стола правую ногу. Годэ увидел, что конечность неправильно срослась в колене и теперь не сгибается.

– А ты знаешь, – с пьяной фамильярностью наклонился к парижанину Пьер, – как я заработал свою хромоту? Оседлал секача, когда тот пытался зарезать любимую борзую Его Светлости. И все… Оттанцевал свое!

– Но собаку-то вы спасли?

– Собаку спас. Так что, плохой я псарь? То-то!

– Неужели совсем без причины? Маркиз вроде не слывет самодуром.

– Причина-то есть, – закивал Пьер. – Есть причина. Здоровая такая, на две головы выше меня причина. Джованни. А может, Джузеппе – дьявол разберет этого итальяшку, как его там кличут. Новая игрушка Его Светлости. Фа-во-рит! Все со своим семейным кинжалом ходит, носится как с писаной торбой. На виду таскает, поперек спины – смотрите, мол, какой я страшный…