Противостояние

   Проснулся он примерно в час дня - когда солнце истекало жаром, словно хотело сжечь дотла и эти красивые, но опасные горы и посмевших забраться сюда людей. Эта осень вообще была жаркой - не "бабье лето", а что-то совсем непотребное. Тело ныло от напряжения - но несмотря на это лейтенант чувствовал себя весьма сносно. Условным жестом руки он подозвал своего замка.

   - Что?

   - Все тихо... - лицом прапорщик Шило очень походил на индейца, оно было не загорелым, оно было именно красным. Все дело было в мельчайшей глиняной пыли - проклятье этих мест. Глиняная пыль была хуже песка - она ложилась на промокшую одежду, приставала к коже - и кожа начинала страшно зудеть, а ткань одежды - выполнять роль наждака. Только подготовленный человек мог это перенести...

   - Духи?

   - Не кажут носа. Низом два осла протопали, с грузом - но это не караван, мы даже дергаться не стали...

   - Добро... Давай дрыхни...

   Два осла конечно же были с тем самым грузом - наркота, оружие и все в этом роде. К 1986 году духи уже смертельно боялись влететь в засаду спецназа на караванной тропе или попасть под огонь вертолетов. Одним из нововведений, позволяющим доставлять по назначению хотя бы часть предназначенных для сопротивления грузов, было дробление караванов. У самой границы была выстроена целая сеть сильно укрепленных районов, находящихся полностью под контролем моджахедов. Караван приходил туда - и там его дробили, отправляли дальше либо по одной-две машины, либо по два-три осла или ишака. Часть конечно погибала - но часть доходила до места назначения. Но даже такие маленькие караваны гоняли ночью, опасались. А тут - днем прутся, как по проспекту. Видимо решили, что если рядом и будет засада спецназа - рядом с кишлачной зоной они не станут вступать в бой, не станут демаскировать себя всего-то из-за двух ослов. Правильно решили - но все равно при случае не мешало бы поучить наглецов...

   Лейтенант Скворцов аккуратно, даже бережно проверил свою винтовку, змеей скользнул в заросли барбариса рядом с лежкой, нашел подходящую позицию - с нее простреливалась идущая ниже дорога. Взглянул на часы. До выхода часа два, самую жару они переждали. Долго сидеть тоже нехорошо - неожиданности возможны самые разные...

   Мысли накатили подобно соленому валу в Крыму - на пляже, когда хороший ветер водяные валы просто сбивают с ног. Мальчишкой, лейтенант часто бывал в Крыму с родителями - и помнил этот благословенный край.

   В Афганистан лейтенант Скворцов попал по собственному желанию - написал рапорт сразу, как только закончил училище, пренебрег более тихой и безопасной штабной карьерой. Он всегда, с самого детства, в любой мальчишеской кампании был заводилой, при этом и хулиганом - вожатым, например он не был ни среди пионеров, ни среди октябрят. Из спецшколы его не раз порывались выгнать - если бы не связи отца так и выгнали бы. Он рос в одном из старых, центровых, московских, воспетых Окуджавой двориков где весной вырастали лопухи, и где мужики за самодельным столом резались в домино. Там знали всё и обо всех, там вместе праздновали все праздники и бедовали все беды, там пацаны могли запросто заскочить шумной кампанией в одну из квартир - и их бы никто не выгнал. Но в квартире они проводили немного времени - гоняли по соседним дворам, лазали по стройкам и полуразрушенным зданиям, дрались с другими такими же охламонами. Нередко попадали в милицию, многие стояли на учете - потом Скворцову это едва не закрыто доступ в Рязань, в десантное училище. Хорошо, походатайствовал тренер, мастер спорта СССР по стрельбе Павел Васильевич Кораблев. Единственный человек из взрослых, не считая родителей, которого маленький Коля - а его привели в секцию в семь лет - реально, безо всяких скидок уважал. Помог он через свои связи - служил в десанте, тренировал кое-кого. Ну, а потом - Чирчик, учебный полк - и Афган...