Противостояние

Юрий Иванович Противостояние

Пролог

Впереди маячили горы. Под ногами проплывали песчаные барханы знойной пустыни. Над головой соревновались в жесткости излучения своими лучами сразу три солнца. Но летящему на высоте метров сто человеку жара страшна не была. Взятые с запасом накопители энергии позволяли ему облететь весь мир Огненной Патоки несколько раз и не вытереть даже пот со лба. Да и пуленепробиваемый сюртук на нем, при необходимости прикрывающий человека своею тканью полностью, имел независимую систему вентиляции и охлаждения. Капюшон и воротник, превращающиеся в шлем с прозрачным забралом, прекрасно защищали гортань и легкие от раскаленного воздуха, так что путешествие к горам можно было считать более чем комфортным.

Но, хорошо зная, что такое трудности и лишения, совмещенные с перегревом, Дмитрий Петрович Светозаров отлично представлял весь тот ужас и перегрузки, если бы ему пришлось двигаться по раскаленному песку пешком. Да еще без накопителей с энергией, да еще и без сюртука. Представлял и все больше поражался тому факту, что недавно по этой пустыне прошел человек. Прошел самый опасный враг, присно известный диктатор порабощенных им миров, один из самых великих Торговцев, которого коротко называли Крафа. И не просто прошел, а шел, не останавливаясь непрекращающимся днем трое или четверо суток, а то и больше. И у него не было с собой должных устройств и магических накопителей. Судя по вырезанным с тварей участкам кожи, у него даже одежда была сделана в местных условиях из подручных материалов. И все-таки этот человек, пусть и обладающий невероятной физической силой тела, дошел! А значит, и сила духа у него невероятная! Полторы тысячи лет, проведенные в роскоши и неге, не расслабили тирана и диктатора, не превратили его в капризного недоумка, не обезобразили его тело до аморфного состояния аквариумной медузы.

И это заставляло графа Дина Свирепого хорошенько задуматься на тему: «С кем мне вскоре предстоит сразиться?» Вряд ли его враг имел нечто из арсенала оружия, произведенного в технически развитых мирах. По произведенным расчетам, ухватившая Крафу ловушка-кокон при уничтожении пленника забрала у него вначале все, наверняка и без трусов оставив. Но вот магические умения, таланты Торговца, которые узурпатор накапливал, совершенствовал и усиливал полтора тысячелетия, следовало учитывать в любом случае. Ну и моральные силы соперника впечатляли. Все это в сумме заставляло не просто опасаться предстоящего сражения, а откровенно избегать его. То есть в данном случае как раз и было уместно десятикратно переоценить силы врага, чем хотя бы чуточку недооценить.

Но и с новой актуальностью вставал вопрос: сразу уничтожать Крафу всеми имеющимися силами или все-таки сделать попытку его пленения? Судя по последним вернувшимся к Шу’эс Лаву воспоминаниям, всемирный диктатор не просто уничтожал всех своих оппонентов, а похищал их и, спрятав в неизвестном месте, содержал в жестоких, рабских условиях. То же самое утверждала и Ледовая владычица, которая верила, что ее мать томится в плену за кошмарными болотами с Хохочущим туманом. И место это так до сих пор определить никак не удавалось. Больше всего шансов на поиски неизвестной дороги в царство рабства раскрывалось при исследовании Зеленого Перекрестка или того же вулкана Бормот, но вдруг и эта дорога окажется тупиковой? И если великий предатель и отступник от миссий Торговцев погибнет, не приведет ли это к банальной смерти всех подотчетных ему миров? С подобного маньяка и не такой катаклизм устроить станется.

Тяжкие размышления, сомнения и терзания не разрешали лететь Дмитрию к горам с максимальной скоростью. Хотя и зрело четкое понимание: все решится в непосредственный момент первой встречи, в тот самый первый момент очного противостояния двух Торговцев. Только тогда станет ясно, чьи способности уникальны, чьи силы несокрушимей и чья воля к победе более крепка.

Глава первая ЧУДО В ПЕРЬЯХ

В это самое время великий Гегемон Крафа вид имел более чем непритязательный для беспредельного владыки сорока шести миров. Потому что сидел на солнцепеке, прикрытый своим индейским убором из перьев и с унылой тоской какого-нибудь Зоркого Сокола просматривал бескрайние просторы пустыни. Той самой пустыни, которую он недавно чудом преодолел пешком и на которую не мог теперь смотреть без содрогания и ненависти. Смотреть не мог, да нужда заставляла.