Противостояние

«12 декабря.

Сегодня я сказал Сагадееву, что больше с Иваньковским отношений не поддерживаю, он трус, тормозит работу. Предложил Сагадееву встречу с «Костей», которого я представил как политрука, вместе с которым я воевал под Киевом, будучи «комсоргом батальона». Сагадеев уговаривал не сердиться на Иваньковского, говорил, что так называемые «гитлеровские провокаторы» плетут «сеть» против патриотов. Просил подождать принимать какие-нибудь решения, сказал: «Ты горячий, погибнешь зазря, а погибать надо во имя дела».

Кротик».

№ 3.

«29 декабря.

Сагадеев передал мне написанную от руки сводку с фронта, велел передать в третий блок некоему «Игорю» (с рассеченным лбом), назвал пароль и отзыв: «Огонька нет?» – «Ты ж знаешь, курить запрещено». Встреча назначена назавтра в 6.30 утра, после лагерной переклички.

Кротик».

№ 4.

«30 января.

Любимый господин Уго Раушке!

После моей работы ликвидированы важные коммунистические преступники, а, несмотря на это, меня не выпускают, как вы то обещали. Смею напомнить, что я очень долго жду.

Хайль Гитлер!

Кротик».

«1 февраля.

Секретно!

СС штурмбаннфюреру Либлиху; отдел «С» концлагеря «Дора».

Возвращаем с транспортом заключенных № 24-а, отправленным из Дахау, агента «Кротик» после успешного завершения операции. Работа по выявлению подполья с присущей агенту тщательностью выполнена.

Хайль Гитлер!»

«1 февраля.

Секретно!

В распоряжение контрразведывательной группы «В» отдела «Армии Востока» направляется агент «Кротик» – как для подготовки к предстоящим заданиям в тылу красных войск, так и для повторной проверки курсантов-неарийцев.

Хайль Гитлер!»

Костенко отвалился на спинку стула, закрыл глаза, сидел так долго, потом взял крайнюю папку с грифом: «Программа обучения в специальной группе „В“ при отделе „Армии Востока“. „Секретно! Секретно!! Секретно!!!“

Пауль был все время рядом, ненавязчиво смотрел, когда понадобится помощь, подсказал:

– Я сделал перевод, он в конце папки, там выдержки, Владислав, наиболее важные...

– Скажите, Пауль... Для юристов других стран, в частности ФРГ, кротовские доносы на наших товарищей будут служить доказательством вины? Эти доносы дают право считать «Кротика» военным преступником?

Пауль долго медлил с ответом, потом спросил:

– Вы обнаружили список повешенных?

– Нет.

– Вы не досмотрели до конца... В делах есть оценка работы провокатора: семнадцать человек казнено, во главе с Сагадеевым и Иваньковским... А что касается д о к а з а т е л ь н о с т и, то это вопрос чрезвычайно сложный. На Западе требуют н е о п р о в е р ж и м ы х доказательств...

– То есть? Разве доносы Кротова – не доказательства?

Пауль покачал головой:

– Вам могут возразить, что он был вынужден так поступать под давлением обстоятельств. Сам лично не вешал? Нет. Доносил? Да. Что ж, плохо, конечно! Позор! «Но кто подписывал приказы на казнь? „Кротик“? Или какой-нибудь штандартенфюрер?» А тот уже отсидел пару лет в конце сороковых, сейчас мемуары пишет у себя на вилле...

Костенко закурил, начал читать перевод, сделанный Паулем:

«Программа обучения навыкам диверсионной работы разделена на два этапа: первый – тактический, облегченный; второй – стратегический, повышенной трудности.