Противостояние. Армагеддон

— Не за что. Только не упоминай мое имя. Мне что-то не хочется потерять работу. Твоим дружкам ведь не обязательно знать о том, кто рассказал тебе все это?

— Нет, конечно, — сказал Хэп.

В тот момент, когда Джо Боб направился к двери, Хэп сказал слегка извиняющимся тоном:

— С тебя пятерка за бензин, Джо Боб. Я не хотел бы брать с тебя деньги, но раз уж дела обстоят так хреново…

— Все в порядке. — Джо Боб протянул ему кредитную карточку. — Государство платит. Да и будет потом, чем оправдать свой визит к вам.

Заполняя бланк, Хэп чихнул два раза.

— Будь поосторожней, — сказал Джо Боб. — Нет ничего хуже, чем летние простуды.

— Мне ли не знать этого?

Неожиданно Вик, стоявший позади них, сказал:

— Может быть, это и не простуда.

Они повернулись к нему. Вик выглядел испуганно.

— Я проснулся сегодня утром, чихая и кашляя так, словно мне уже шестьдесят, — сказал Вик. — Да и голова сильно болела. Я принял аспирин, и стало немного полегче, но я все еще набит соплями. Может быть, все мы заразились. Той самой болезнью, которая была у Кэмпиона. От которой он умер.

Хэп посмотрел на него долгим взглядом, и в тот самый момент, когда он собирался изложить ему все те причины, по которым этого быть не могло, он снова чихнул.

Джо Боб серьезно посмотрел на них и сказал:

— Знаешь, было бы нелишним закрыть станцию, Хэп. Только на один день.

Хэп взглянул на него испуганно и попытался вспомнить все свои возражения. Но ни одно из них не приходило ему на ум. Он смог вспомнить только то, что сегодня он тоже проснулся с головной болью и насморком. Что ж, просто все одновременно простудились. Но ведь до случая с этим Кэмпионом он чувствовал себя нормально. Абсолютно нормально.

* * *

Шесть лет, четыре года и восемнадцать месяцев — таков был возраст троих маленьких Ходжесов. Двое младших спали, а старший копал яму во дворе. Лила Брюетт сидела в гостиной и смотрела телевизор. Она затянулась сигаретой и закашлялась. Кашель мучил ее сегодня с утра, словно кто-то щекотал гортань перышком.

Лила оторвалась от телевизора и оглядела комнату. Ей захотелось, чтобы ее собственный дом выглядел так же мило. У Салли было увлечение: она рисовала по журнальным заготовкам изображения Христа, и ими была увешана вся гостиная. Больше всего Лиле нравилась большая картина с изображением Тайной Вечери, висевшая над телевизором. Салли сказала ей, что на картину пошло шестьдесят разных масляных красок и работать пришлось почти три месяца. Это было настоящее произведение искусства.

Как раз когда кончилась реклама и на экране появился фильм, крошка Черил начала плакать — прерывистый, безобразный визг, перемежающийся со взрывами кашля.

Лила отложила сигарету и заспешила в спальню. Четырехлетняя Ева продолжала спать, но Черил лежала на спине в своей кроватке, и лицо ее приобрело зловещий красный оттенок. Крики стали звучать придушенно.

Лила не боялась крупа с тех пор как им переболели оба ее ребенка. Она перевернула крошку Черил вниз головой и сильно похлопала ее по спине. Черил квакнула, как лягушка, и неожиданно выплюнула на пол сгусток желтой слизи.

— Лучше? — спросила Лила.

— Да-а-а, — протянула крошка Черил. Она уже почти заснула вновь.

Лила вытерла пол бумажной салфеткой. Ей никогда не приходилось видеть такой обильной мокроты у ребенка. Лила закурила новую сигарету, чихнула на первой же затяжке и сама уже зашлась в приступе кашля.

Глава 4

Уже час, как стемнело.

Старки в одиночестве сидел за большим письменным столом, роясь в ворохе телеграмм. Их содержание пугало его. Он служил своей стране уже тридцать шесть лет, начав с роли запуганной шестерки в Вест-Пойнте. Его награждали медалями. Он разговаривал с президентами, давал им советы, и иногда эти советы принимались. Ему и раньше приходилось попадать в трудные ситуации, но эта…

Он был напуган, так сильно напуган, что едва позволял признаться в этом самому себе. Он нажал кнопку под центральным монитором. Изображение появилось с обескураживающей быстротой, свойственной солидному государственному оборудованию. На экране возникла калифорнийская пустыня. Ее безлюдность выглядела жутковато из-за пурпурно-красного оттенка, который придавала изображению инфракрасная съемка.

«Вон он там, впереди, — подумал Старки. — Проект Блу».

Страх вновь попытался захлестнуть его. Он полез в карман и вытащил синюю таблетку. Дочь называла их «отрубонами». Впрочем, названия не имеют значения, важны результаты. Он проглотил таблетку, не запивая, и поморщился.

«Проект Блу».