Противостояние эльфов (СИ)

Вопрос возник сам собой, мигом разрушив любовную атмосферу. Нэйдж нервно дёрнулась, а оглушённый своим предположением Этьен не стал её удерживать. Он и сам не мог понять, почему сразу подумал о браке. Возможно потому, что для рабского тавра татуировка была чересчур изощрённой, да и место выбрано слишком уж неприметное даже для наложницы. Зато весьма походило на брачную стигму! И Этьен невольно покосился на собственное запястье, где под магической иллюзией скрывался цветок Вира, впечатанный в его кожу. Браки на Линке скреплялись именно таким диким варварским способом! Правда, Этьен ни разу не слышал, чтобы ещё в какой-либо ещё стране придерживались подобных традиций. Но южные острова порой хранили столь диковинные обычаи, что брачная стигма в сравнении с ними не выглядела чем-то особенным.

И, судя по реакции Нэйдж, Этьен не ошибся. Она рванула в сад, но это уже совсем не напоминало любовную прелюдию. Вот только в этот раз Этьен не поддавался, потому нагнал Нэйдж довольно быстро.

— Ты не ответила! — схватив девушку за руку, заметил Этьен.

— Почему тебе нужен ответ? Ты ведь и сам не свободен! — парировала Нэйдж с ехидной ухмылкой.

— Хочешь сказать…

— … что бывают такие ситуации, когда ты вынужден заключать союз, но это не приносит тебе никакого удовольствия, — закончила она.

— Значит, ты сбежала?

— А что? Боишься, что мой муж будет меня искать?

— Неважно, я не влезаю в семейные дела, — отпуская её руку, заявил Этьен.

— Да неужели? У такого ловеласа как ты тоже есть свои принципы? — удивилась Нэйдж.

— Как ни странно, но есть. Чужие жёны абсолютно точно под запретом!

— Что ж, тогда не смею тебя задерживать, — хмыкнула Нэйдж и, демонстративно отвернувшись, направилась было обратно ко Дворцу, но Этьен спешно подскочил к ней, вспоминая о тех неприятностях, которые уже учинила эта кокетка. Он не мог её вот так просто отпустить!

— Что? Уже передумал? — Глаза Нэйдж хитро блеснули, похоже, она как раз и ждала чего-то подобного.

— Может быть, — вновь чувствуя жар от её близости, неохотно признал Этьен. «Да гори оно всё в драконьем пламени!» — подумал он, вновь привлекая к себе Нэйдж. Кто бы ни был её муж, похоже, ему так и не удалось совладать со столь свободолюбивым нравом. Да и не похоже, что Нэйдж и в самом деле от кого-то скрывалась! Не будет беглянка столь беззастенчиво кокетничать едва ли не с каждым мужчиной на глазах у целой толпы! Лишь убедив себя в этом, Этьен вновь коснулся губ Нэйдж. Её дыхание опаляло, мгновенно вызывая притихшую было страсть. От жарких прикосновений вновь плавились мысли, сметая все внутренние запреты и голос рассудка. Сквозь пылающую пелену Этьен расслышал, как каркнул поблизости ворон. Было в том нечто зловещее и пугающее, но новый поцелуй опять увлёк его в бушующий водоворот желания и страсти. Окончательно поддавшись ему, Этьен шагнул в сторону, увлекая девушку за собой. Где-то неподалеку, как он помнил, располагалась небольшая беседка, в которой вполне можно было уединиться. Однако не прошли они и пары шагов, как из-за кустов показался мертвенно-бледный Дамиан. При виде друга Этьен невольно вздрогнул. Нэйдж и вовсе замерла в его объятьях.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил Этьен, а последовавший ответ обдал леденящим холодом:

— Мой король… умер…

Глава 6

Ход 6. Испытание. Дамиан

Дамиан:

— Как ты узнал? — Этьен явно был в недоумении, на что Дамиан лишь горько усмехнулся. Он и сам прежде не предполагал о своём столь высоком статусе, чтобы подобные новости ему сообщались лично. Однако, когда пару минут назад перед ним со зловещим карканьем с небес спустился посланник Рэбэнуса, Дамиан уже не ждал ничего хорошего. Чёрная птица — вестник смерти. Только завидев её в стремительно сгущающихся сумерках, у Дамиана ёкнуло сердце.

— Йоран, — прокаркал посланник демона и уселся на одинокую нижнюю ветвь ближайшего красного клёна.

Дамиану показалось, что он летит в бездонную пропасть. Перед глазами всё поплыло, теряя очертания, а в голове воцарилась неестественная тишина, словно в мире разом выключился весь звук. Внутри будто оборвались невидимые нитки, прежде заставлявшие держаться с высоко поднятой головой, отчего Дамиан ощутил себя рухнувшей безвольной марионеткой, выпущенной из рук кукольника. Представление закончилось. Занавес.

Невыразимая боль, казалось, поглотила тело и разум, заставив выпасть из реальности. Дамиан и сам не знал, сколько простоял в полном оцепенении, прежде чем вновь услышал удар собственного сердца, прозвучавшего как оглушительный набат. По телу прошла невольная судорога, и поток мыслей вновь ворвался в опустевшую голову.