Противостояние фюреру. Трагедия руководителя немецкого Генштаба. 1933-1944

«Я доложу Верховному главнокомандующему вермахта об этом мнении руководящих генералов сухопутных войск. Я собираюсь в ближайшие дни изложить фюреру свое мнение о насильственном решении чешского вопроса и проистекающие из него требования к политическому руководству. Результат будет сообщен руководителям.

Фюрер намеревается 15 августа выступить перед главнокомандующими группами армий, командирами и генералами с речью о демонстрации сухопутных войск в Ютербоге. Для меня очень важно изложить вам свою точку зрения прежде, чем фюрер выступит перед вами. Ведь в противном случае его ход мыслей может застать вас врасплох».

Обращаясь к главнокомандующему сухопутными войсками, Бек писал: «Я прекрасно сознаю, что между вами и мной должна существовать полная честность и согласие в вопросах границы проведенных работ, по причине которых сухопутные войска оказались в их теперешнем состоянии неготовности. Я должен потребовать от вас, чтобы вы откровенно доложили Верховному главнокомандующему вермахта о представленном мною мнении и поддержали меня в этом роковом вопросе с солдатской решительностью. То же самое касается тех подчиненных вам офицеров, которые в ближайшие недели приглашены фюрером в Оберзальцберг или на борт «Грилле», чтобы обменяться с ним мнениями. Я прошу, чтобы прежде этим офицерам доложили о моих взглядах и поручили им настойчиво представить единый взгляд руководителей сухопутных войск».

Бек, далее, полагал, что Браухич должен был сказать: «Серьезное волнение, в связи с опасностью новой войны, распространяется среди нашего народа. Народ ждет от руководства сухопутных войск, что оно при принятии решения придаст своему голосу влияние, соответствующее высокой ответственности, которую оно несет за кровь пригодных к военной службе немцев, ясно сознавая, что решающим фактором для победы или поражения в войне является прежде всего сухопутная армия. Военное руководство окажется тем более авторитетным, чем единодушнее оно будет демонстрировать олицетворяемую верховными лидерами ценность военного опыта и солдатской решимости. Поэтому я должен попросить вас, господа, чтобы вы всегда стояли позади меня и безоговорочно следовали за мной по пути, который я должен пройти во благо нашей немецкой Отчизны».

Бек сделал все, что было в его силах, для подготовки запланированного действия. Так как политическая ситуация могла ухудшиться в любое время и так как нужно было считаться с возможностью, что Гитлер огласит свою военную программу во время запланированного им на 15 августа собрания руководителей, нельзя было терять ни минуты и нужно было немедленно проинструктировать генералитет и провести демарш у Гитлера. Тут и там высказывались сомнения, являлся ли Бек, человек творческий, также и человеком действия. Даже хорошо относящийся к нему посол фон Хассель — и это незадолго до решающих событий 20 июля 1944 года! — в своем дневнике назвал Бека «чистым Клаузевицем без примеси Блюхера и Йорка». Тот, кто представляет себе реальную обстановку и все хитросплетения связей, в атмосфере которых Бек был вынужден планировать и действовать, не может разделить подобных сомнений в документально доказанном здесь желании действовать. Несомненно, у Бека было сильное стремление к самоанализу, и, конечно, его чувство ответственности протестовало против любого легкомысленного безрассудства. Но его дух, сердце и воля не страшились смелого решения, поскольку он видел перспективы на успех. Именно Бек обладал в гораздо большей степени, чем остальные генералы на руководящих постах, тем, что обычно называют «гражданским мужеством».

Браухич отказывается

То, что у Браухича, наоборот, это качество отсутствовало, показали дальнейшие события. В тот момент, когда главнокомандующий сухопутными войсками должен был объявить о своей причастности к делу, тщательно продуманному и разработанному его руководителем Генерального штаба, он отказался держать речь перед генералами и, естественно, вообще отверг мысль о коллективном шаге.

Однако в начале августа он собрал у себя командующих группами армий и командиров для обсуждения военно-политической ситуации. После сообщения одного из участников, генерал-полковника Адама[29], обсуждение пошло в общих чертах следующим образом.