Противостояние фюреру. Трагедия руководителя немецкого Генштаба. 1933-1944

Некоторые эти и подобные разработки Бек использовал главным образом для самообразования и обоснования собственных суждений. Другие служили темами для обсуждения в узком кругу известных ученых и политиков, в так называемом Обществе среды, в котором Бек встретил близких ему по духу людей и многогранное и плодотворное влияние которого на свою духовную жизнь с благодарностью принимал. Интересы Бека никоим образом не ограничивались военной наукой, он имел обширную общеобразовательную подготовку и неустанно ее расширял. Его неутомимая душа всегда была в работе, стремясь всемерно обогатить его знания в самых различных областях. Вот что рассказывает участник заседаний Общества среды профессор В. Гейзенберг[34]: «Его интересы, казалось, относились к сферам духовной жизни, далеким от его непосредственных задач. После докладов по естественным наукам, медицине, истории он задавал вопросы, выдававшие его искренний интерес к обсуждаемым проблемам… В последний раз я видел Бека 12 июля 1944 года, когда я пригласил членов Общества среды в Харнак-Хаус, Общество кайзера Вильгельма. Там я делал доклад о физической структуре светил, рассказывал о процессах, происходящих в атомном ядре, благодаря которым высвобождается чудовищная энергия, излучаемая звездой, и в заключение дал понять, что освобождением и техническим использованием этой энергии очень скоро можно будет заняться и на Земле. И по этой проблеме Бек, насколько я помню, после доклада задавал мне разные вопросы, которые касались не одной только военной стороны использования атомной энергии. Я полагаю, Бека гораздо больше интересовала история развития нашего представления о звездах».

Живой интерес проявлял Бек также к художественной и эстетической сфере — литературе, изобразительному искусству и, прежде всего, музыке. Пауль Фехтер рассказывал, как глубоко потряс Бека хорал из «Искусства фуги» Баха, в котором слышится, будто смерть, бледная и одинокая, уводит человека от всего земного: «Мы медленно шли по мрачной улице. Говорили мало. Неожиданно Бек остановился и спросил: «Вы знаете то произведение, которое в последний раз исполняли?» Я ответил утвердительно и рассказал все, что смог припомнить. Он несколько мгновений задумчиво смотрел на меня. «Это нечто потустороннее, — наконец сказал он, причем, как мне показалось, больше обращаясь к самому себе. — Ничего подобного мне раньше слышать не приходилось. Очень необычно». Мы пошли дальше. Я чувствовал, что его что-то занимает, и молчал. Через некоторое время он снова заговорил, и опять скорее с самим собой, чем со мной: «Это нельзя не запомнить, в любом случае. Вы со мной согласны?»

Воля к сопротивлению

Однако намного больше, чем все научные и эстетические проблемы, Бека в последние годы его жизни конечно же волновала война.

Его душу держали в постоянном волнении и тревоге не только военные события и ход операций на постоянно увеличивающихся числом и размером полях сражений. Ничуть не меньше, чем опасным внешнеполитическим окружением, он был озабочен постоянно растущими бедами и лишениями многострадальной Родины, политикой жестокого произвола и кровавого террора, проводимой гитлеровским режимом. Сердце пламенного патриота болезненно сжималось, когда он слушал рассказы, свидетельства и наблюдения потрясенных очевидцев, говоривших о медленном, но неотвратимом приближении катастрофы.

Бек знал, в чем корень всех зол. И решил его уничтожить.

Мы воздержимся от подробного описания участия Бека в оппозиции Гитлеру, осуществившей, к сожалению, неудавшееся покушение 20 июля 1944 года. Для этого не хватает документальных материалов. Возможно, это будет сделано позднее. Скажем только, что в лице Бека заговорщики нашли главное связующее их звено — военное. А пока, зная, что он был благородным, чистым и стойким человеком, мы считаем своим долгом отметить, что и в этой, самой трудной борьбе в жизни Бека все его мысли, стремления и действия были подчинены высочайшему сознанию своей ответственности и чувству долга перед Богом, страной и людьми. Он оставался верным себе до самой смерти.