Противостояние II

Спросила уже им вслед, во сколько венчание. Серёга остановился, развернулся к ней, очень серьёзно спросил, зачем ей это, а когда она не нашлась что ответить, просто кивнул и сказал, что если она к половине одиннадцатого к собору подойдёт, то обряд к тому времени уже будет заканчиваться и, как молодожёны из собора выходят, она скорее всего успеет увидеть.

Глава 19. Вологда. Антоша Успенская

15 апреля 1972 года

Мама разбудила её в шесть утра. Пришла к ней в комнату, села на край кровати, погладила по плечу. Вчера Антоша долго не могла уснуть, поэтому сегодня проснулась не сразу и просыпалась трудно. Ночью лежала на спине, забросив руки за голову, глядела в слабо подсвеченный уличными фонарями потолок, вспоминала события последних месяцев и снова, и снова принималась беззвучно плакать.

Пришлось даже наволочку на подушке менять. После этого твёрдо решила, что пора прекращать этот потоп, что всё уже решено и ничего изменить нельзя, и что она сама, без всякого принуждения, дала Михаилу своё согласие.

До венчания осталось меньше двенадцати часов, а после него жизнь покатится по совершенно иной колее. Не она первая, не она и последняя. Уже завтра в эту комнату переедет её сестрёнка Лика — она давно мечтает о собственной комнате, — а они с Михаилом сядут в поезд, и первая их ночь пройдёт в дороге. Она не станет их первой брачной ночью, как бы ему этого ни хотелось, потому что в одном купе с ними поедут и его родители. Всё, что должно произойти, произойдёт в Кронштадте, в их доме, в спальне у Михаила.

Там, в Кронштадте, проведут они три дня и три ночи, а потом Михаил вернётся в семинарию, в Сергиев Посад, готовиться к выпускным экзаменам, а она останется жить в доме его родителей. С ними и с его братьями и сёстрами. Можно было бы снять квартиру в Загорске, чтобы она могла приехать к нему, но против этого возражают родители Михаила. Они считают, что всё «это» ещё успеется. Сейчас главное — это хорошо сдать экзамены. От этого будет зависеть назначение. А молодая жена будет только отвлекать его от учёбы. Не знают они, что ей и самой совсем ничего не хочется. И уж тем более "этого".

Жених старше её на восемь лет. Ему уже двадцать шесть. Красивый, видный собой, высокий. Её макушка ему едва до подбородка достаёт. У него тёмные волосы и густая, окладистая борода, которую он коротко стрижёт. Он довольно крупный. У него большие руки и большие ноги. Папа говорит, что это хорошо, потому что священник и должен быть солидным. Это, мол, внушает уважение. Всё вроде неплохо, но вот беда: не нравится он ей совсем. И в глаза ему она смотреть не может. Смущают её его взгляды. Сильно смущают.

Саша на неё тоже иногда такими глазами смотрел, но его взгляды её почему-то совсем не смущали, хотя и знала она, что они означают. Прекрасно понимала, и сердечко её замирало в ожидании хоть какого-нибудь продолжения, но его не было. Если бы взял он её за руку, забыла бы она обо всём на свете и пошла за ним хоть на край света, хоть за его край. Не взял и не повёл.

Это потому, что он чересчур честный и открытый. Объявил ей, что она ему нравится, но у него уже есть невеста, и он её любит. Другой бы на его месте о невесте промолчал, но Саша совсем другой. Сказал, что не хочет ей жизнь ломать, поэтому, мол, всё, Тоша, наши дороги теперь расходятся. Глупый! Как раз этими словами и ломает он её на мелкие кусочки. Как будто не замечает, как она к нему относится. Да и сам он уже на другой день примчался, якобы для того только, чтобы на неё взглянуть.

Она очень полюбила смотреть ему в глаза. Наверное, потому что он мгновенно стал ей родным и близким. А Миша ей совсем чужой. Мама плакала вместе с ней, но упрямо твердила, что Михаил тоже станет для неё родным. Потом. Чуть позже. Нужно только первые пару месяцев перетерпеть, и тогда всё само встанет на свои места. Поживут они рядом, привыкнут друг к другу и сделаются друг для друга родными. У неё с папой точно так же было.

— Ничего, Тонечка, ничего. Всё будет хорошо. Стерпится — слюбится!

Стерпится?! Легко ей говорить! Антоша вспомнила, что на обручении так и не смогла пересилить себя и поцеловать его в губы. Он подставил их, а она увернулась, клюнула его в щёку и тут же отстранилась. Не могла дождаться, когда он плечи её отпустит, дрожала всем телом. Все присутствующие смеялись над её робостью и неловкостью, а у неё от ужаса мурашки по спине бежали. А что будет, когда придётся лечь с ним под одно одеяло, и он по-хозяйски положит на неё свою большую руку? И не на плечо он её положит! Как такое стерпеть, а?

Мама на это слёзы предплечьем вытерла и сказала в нос:

— Не накручивай себе, Тонечка. Не так уж это и противно. Несколько минут спокойно полежать любая девушка сможет. Обычно это дольше не продолжается. Можешь глаза закрыть, если очень уж тошно покажется.

Тоня только вздыхала на эти слова. Хоть бы Саша какой-нибудь знак подал. Снял бы с её сердца эту тяжесть. Благословил бы её брак или запретил его. Нет, пропал и не показывается.

***